Весна и осень чехословацкого социализма. Чехословакия в 1938–1968 гг. Часть 2. Осень чехословацкого социализма. 1948–1968 гг.

Джонсон поблагодарил Добрынина и сказал, что завтра даст ответ после консультаций с Раском. Далее президент обсудил с Добрыниным готовящееся совместное заявление о предстоящем визите Джонсона в СССР, рассказал советскому послу о своей семье и символе родного штата Техас – одинокой звезде. Беседа закончилась в 20:42 в самой дружеской атмосфере – ни единого слова осуждения ввода войск ОВД в Чехословакию с американской стороны не прозвучало. Посол Добрынин был удивлен, что Джонсон никак не прореагировал на послание советского руководства: «Президент Джонсон внимательно выслушал сделанное мною сообщение, однако, видимо, не сразу оценил важность случившегося, так как, к моему удивлению, никак не реагировал на такое известие»[849].

Как уже упоминалось, дата ввода войск ОВД в ЧССР была назначена на вечер 20 августа, когда проводилось заседание Президиума ЦК КПЧ. Утром 20 августа 1968 года офицерам союзных армий был зачитан секретный приказ о формировании главного командования операцией «Дунай».

В этот вторник в Чехословакии стояла почти ясная погода и температура в районе Праги днем достигла 24 градусов тепла. В среду 21 августа солнце должно было взойти в 4 часа 58 минут утра. Почти никто в ЧССР и не подозревал, что взойдет оно уже в другой стране.

Чехословацкая армия хотела провести 21-22 августа 1968 года учения по отработке защиты западных границ силами примерно одной дивизии. А в это время по ту сторону границ ЧССР начала приходить в действие мощная группировка сил союзных армий.

Боевую тревогу в войсках стран ОВД объявили 20 августа в 23:00. По каналам закрытой связи всем фронтам, армиям, дивизиям, бригадам, полкам и батальонам был передан сигнал на выдвижение к чехословацкой границе. По этому сигналу все командиры должны были вскрыть один из пяти хранящихся у них секретных пакетов (операция была разработана в пяти вариантах), а четыре оставшихся в присутствии начальников штабов сжечь не вскрывая.

Во вскрытых пакетах содержался приказ на начало операции «Дунай» и на продолжение боевых действий в соответствии с планами «Дунай-Канал» и «Дунай-Канал-Глобус».

Заранее были разработаны «Распоряжения по взаимодействию на операцию „Дунай“». На боевую технику, участвовавшую в операции, нанесли белые полосы. Вся боевая техника советского и союзного производства без белых полос подлежала «нейтрализации», желательно без стрельбы. В случае сопротивления бесполосные танки и другая боевая техника подлежали уничтожению без предупреждения и без команд сверху.

В ночь на 21 августа войска СССР, Польши, Венгрии и Болгарии с четырех направлений в двадцати пунктах от Цвикова до Немецка в режиме радиомолчания пересекли чехословацкую границу. В 23:30 советский посол Червоненко сообщил о начале операции президенту Свободе.

Чехословацкие войска никакого сопротивления не оказывали. После телефонного разговора с Гречко министр обороны ЧССР Дзур, наоборот, отдал приказ оказывать войскам ОВД всяческое содействие, что и было сделано.

Так закончился «реформаторский эксперимент», связанный с именем Александра Дубчека и ставший широко известным как «пражская весна». Собственно, как было показано выше, все серьезные реформы в ЧССР (прежде всего, экономическая) начались в 1963 году, причем без активного участия Дубчека. Весь вклад «пражской весны» заключался в фактическом устранении КПЧ от руководства средствами массовой информации, которые своей кампанией против СССР и других социалистических стран, а также против друзей СССР в самой Чехословакии и подготовили ввод войск ОВД 20 августа 1968 года.

В Москве этого никто не хотел. Там до последнего верили обещаниям Дубчека прекратить антисоветскую кампанию в печати. И лишь постоянное невыполнение этих обещаний (которые Дубчек выполнять и не собирался, фактически постоянно обманывая советское руководство) вынудило Кремль на военные меры. А Дубчек, видимо, либо хитрил и реализовывал какой-то до сих пор не опубликованный им план, либо боялся всерьез задуматься о происходящем, либо был слишком сильно увлечен борьбой за власть, оттягивал время до созыва чрезвычайного съезда КПЧ, чтобы окончательно подчинить себе и группе своих сторонников руководящие органы партии.

Если советское руководство на всем протяжении 1968 года говорило с Дубчеком открыто и искренне, то тот в ответ ловчил, врал и тем самым только отталкивал от себя первоначально дружественно к нему настроенное Политбюро ЦК КПСС.

Если бы Дубчек действительно был заинтересован не в личной популярности, а в успехе долгосрочных реформ в Чехословакии, никто не мешал ему вести себя, как Кадар в соседней Венгрии, – твердо проводить экономические преобразования, но не провоцировать соседей клеветой и нападками в СМИ. Конечно, это был, выражаясь современным языком, не очень стремительный и менее эффектный с точки зрения СМИ «китайский путь» (а вернее – венгерский). Но, как представляется, именно он и привел бы Чехословакию к успеху.