Весна незнаемая. Книга 1: Зимний зверь

Лесная дружина тронулась в путь и поскакала прочь от Убора. Веселка понимала, что с каждым шагом удаляется все дальше от города, где ее ждет Громобой, где остались люди, способные помочь ей, но она была бессильна что-то изменить и ей оставалось только провожать глазами убегающие назад заснеженные ели. Довольно скоро личивины свернули со льда Турьи на небольшую впадавшую в нее речушку, которая повела прямо в глубь леса. Следы множества копыт с двумя ледоходными шипами говорили о том, что этим-то путем личивины и явились почти к самому Убору. И вот уже густо засыпанные снегом деревья сомкнулись за спиной, вокруг была сплошная белизна зимнего леса и два десятка чудных, нелепых и пугающих фигур людей-волков. Прямичев, даже Убор – все это ушло так далеко, что казалось невероятным, словно осталось в другом мире. И как теперь Громобой ее найдет? Она была уже совсем близко, еще немного – и показался бы Убор… Но теперь он позади, позади, и теперь Веселка уже не нашла бы к нему дороги, даже если ее и отпустили бы…

Князь Волков! Ее везут к какому-то Князю Волков, и Веселка с мучительным усилием старалась сообразить, кто это может быть. Вроде бы что-то такое она слышала… Помнится, дед Знамо Дело рассказывал, что у каждого звериного племени есть свой князь, как у людей, и что он – оборотень, может быть зверем, а может – человеком. Да, ведь княгиня Смеяна – дочь как раз такого оборотня, Князя Рысей. И к такому-то чудовищу ее везут. Зачем?

Наверняка они приносят всякие жертвы своим зверям-предкам. Веселке совсем не хотелось оказаться жертвой каким-нибудь священным волкам, чувства тревоги и беспомощности быстро перерастали в отчаяние. Давно ли она проснулась в тихой горнице боярыни Нарады и увидела движущиеся женские тени, огонь двух лучин? Сегодня утром! Невероятно! Берегинин ключ, золотое море, Моровая Девка, дуб и белая уточка возле Синего камня, Сивый Дед и теперь личивины… И это все – в один день? Этот день вместил в себя, казалось, целый век, не дав Веселке ни разу передохнуть. Душа изнемогала под грузом этих воспоминаний; одно перетекало в другое, так что даже грань было трудно заметить, и этот тревожный пестрый поток никак не кончался, не давал ей покоя. И сейчас она со всей ясностью осознала, что уже давным-давно ее жизнью правят какие-то внешние безжалостные силы, и власти их не видно конца. Когда же она вырвется от них на волю и заживет как прежде, безмятежно и весело? Но она уже почти и не помнила своей прежней жизни. Она больше не живет за себя, за Веселку, дочь Хоровита с Велесовой улицы, она живет за кого-то другого. И она уже не властна это изменить. Это началось давно, она не заметила перемены, пока не стало поздно… да и раньше ее ничто не спасло бы. Это ее судьба, она родилась с этой готовностью стать чем-то другим, и с самого рождения была бессильна изменить судьбу. Веселка была слишком утомлена, чтобы рассуждать и обдумывать, но эта быстрая езда с неизвестной целью, эта ее беспомощность во власти чужого, иноязычного, неведомого и дикого племени открыли ей глаза на то, что она давно уже пленена своей судьбой и давно уже ее, хотя и не так приметно, несет по дороге, цели и смысла которой она толком не знает. Не попадись она личивинам, это не многое бы изменило – она и без личивинов давно уже не свободна. Слезы текли по щекам от горестного открытия, и Веселка вытирала лицо о холодный мех косматой накидки на спине личивина.

Однажды дружина остановилась на отдых: развели костры, наломали лапника, лошадей пустили обгладывать ветки кустарника. Веселке предложили вяленого мяса, но она только глянула на него и помотала головой: от тряски, усталости и страха ее мутило и мысль о еде была противна. Ей дали какой-то жесткий кусок хлеба, и она с усилием откусила от него раза два. Неизвестно, сколько еще ехать.

Под вечер, когда начинались сумерки, приехали к жилью. Прямо у реки, служившей дорогой, стоял личивинский поселок: три длинных бревенчатых дома без окон, с дымовыми столбиками над дверями. Навстречу всадникам высыпала целая стая собак, десятки детей и женщин; все они были смуглы, круглолицы, скуласты и темноволосы. И вид этих лиц утешил и подбодрил Веселку: все же это были люди, а не оборотни. При виде Веселки все обитатели поселка подняли радостный крик: похоже, тут о ней знали и ее ждали. Она ничего не понимала, но уже и не пыталась: уж слишком она устала за этот бесконечный день.