Весна незнаемая. Книга 1: Зимний зверь

Собравшись с силами, Веселка поднялась на ноги с толстого, жестковатого ковра бурых листьев, нападавших с дуба, и встала, для надежности опираясь плечом о ствол в крупных жестких трещинах. Она приглаживала волосы, пыталась засунуть обратно в косу выбившиеся прядки, чтобы не лезли к лицу, и все медлила, все не решалась оторваться от ствола, точно дуб мог защитить ее от той невыраженной опасности, которая мерещилась ей в самом здешнем воздухе, в хмуроватом, тусклом, низко опущенном небе. Суровым дыханием холода веяло на нее от серых, многослойных, непробиваемых, как крепостная стена, облаков. Крепость Зимерзлы, ледяными ключами замкнувшей свет и тепло… Веселка содрогнулась – ее саму удивило, как сильно от одной мысли о тех ледяных ключах холод пронизал ее всю, до самой мелкой жилочки. Она опять изменилась: здесь, в этом осеннем мире, она стала такой легкой и прозрачной, что ее, как облачко, пронимал насквозь самый слабый ветерок. Даже ноги ее как-то нетвердо стояли на этой холодной земле. Мучило ощущение неуюта, неуместности, ненадежности своего существования здесь. Здесь правили не ее боги.

Зимерзла… Поля Зимерзлы… Веселка вздрогнула от вдруг пришедшей мысли и теснее прижалась к дубу. Она побывала во владениях Зимерзлы, а теперь… теперь она попала в Надвечный мир, туда, где властвует угрюмый, мрачный Троян, запирающий тепло, гасящий солнце. Вот отчего все здесь кажется иным!

Веселка хорошо помнила все произошедшее и понимала, что Моровая Девка в последний миг сумела как-то потянуть ее с собой, но сила ее быстро кончилась, и Веселка попала туда, куда ни сама она, ни Моровая Девка ее забросить не желали. Но теперь с ней нет Громобоя, который знал, куда идти. Она должна сама искать дорогу. От этой мысли стало еще неприятнее: Веселка ощутила себя совершенно беспомощной и не способной о себе позаботиться. Куда здесь идти? Где тут избушка Мудравы, которая вернет ее назад?

Еще раз оглядевшись, Веселка заметила странную и неприятную особенность этого места: земля, река и деревья были хорошо видны шагов на пятьдесят, а дальше все бледнело и терялось в густом сером тумане. Но настоящий туман здесь был ни при чем. Внутреннее чувство подсказывало Веселке, в чем тут дело. В этом мире для нее не будет дорог, пока она не поймет, куда ей нужно идти. Чтобы появилась дорога, у нее должна быть цель. Как там, в Полях Зимерзлы: как только они сдвинулись с места и пошли, на краю снеговой равнины показался лесок…

Если бы Громобой был здесь, она спросила бы у него, куда идти. Но Громобоя не было, и Веселка задала ему этот вопрос мысленно. Она уже видела его небрежно-снисходительную ухмылку: кто из нас, дескать, медведь неученый? – как вместо него ей вдруг ответил совсем другой голос, женский. «Чаша Годового Круга разбилась и по всему Надвечному миру осколки рассеяла… И другие найдешь – прибирай… – зашептал кто-то невидимый, напоминая о чем-то важном. – Может быть, еще и соберете Чашу… Попадешь в осень – там осколки осени найдешь…»

Веселка сунула руку под шубу и нашарила висящий на шее кожаный мешочек. Осколки зимы она взяла с собой и теперь была рада, что ее сокровище при ней. При мысли об осколках Чаши Веселка почувствовала себя увереннее. Всегда успокоишься, если поймешь, что тебе делать. Она даже приободрилась: все получилось к лучшему, Моровая Девка против воли помогла ей, забросила туда, куда ей и надо было попасть.

Теперь Веселка знала, что ей здесь нужно, и туман на глазах редел. Между деревьями обозначилась тропинка. Может быть, она ведет к другой избушке на пеньках?

Веселка оторвалась от ствола, подняла один из гладких светло-коричневых желудей, в изобилии лежавших в листве под ветвями, и сжала его в руке. Из такого же желудя вырос когда-то тот дуб, на котором держится мир, и в твердости блестящей скорлупы был залог безопасности для зародышей и других будущих миров. Веселка уже смелее вышла из-под круга распростертых над землей ветвей и пошла к Убору.

По пути она не торопилась. Было страшновато: а вдруг она сейчас дойдет до знакомого холма и окажется, что города Убора там нет, что дым в небе ей померещился, что ей невесть сколько придется блуждать по этому осеннему миру, пока она найдет хоть кого-нибудь. Если вообще найдет.