Весна незнаемая

В поисках помощи Хоровит оглянулся на жену. Любезна выглядела недовольной: она заметила поспешное бегство Веселины и достаточно хорошо знала свою дочь, чтобы не приписывать это радостному смущению.

– За честь спасибо, да уж больно время нехорошее! – прохладно ответила Любезна, напрасно стараясь казаться учтивой и радушной.

И она не кривила душой: независимо от того, хорош ли жених, время разгула зимних чудовищ не казалось ей подходящим для сватовства.

– Время теперь не молоком и медом течет, да как бы не было хуже! – заметил Вестим. В душе он был согласен с хозяйкой, но обязанность свата требовала настаивать. – Надобно жить, пока живется, да на богов надеяться. Наша судьба что дорога в лесу – крива, колдобиста, да до дому доведет. А жених у нас хороший, роду честного, достаточного, собой хорош, нравом ровен. И дочка ваша ему полюбилась – не обидит.

– Челядь есть, работой молодую не уморим, – подал голос Овсень. – Сын старший…

– А что, люди хорошие! – подал голос Нахмура. – Может, и сам еще парень в купцы выйдет!

– Отчего же не выйти? – Видя, что дело поворачивается неплохо, Вестим ободрился, перевел дух и стал держаться поживее. – Парень умный, толковый.

– Да что-то моя девка… – Хоровит неуверенно оглянулся в сторону занавески. – Веселина! Выйди-ка к нам!

Непривычно хмурая Веселина выбралась из-за занавески и встала, теребя кончик косы. На Беляя она подчеркнуто не смотрела. Сидя за занавеской, она, конечно, слышала все до последнего слова. Родичи не станут ее неволить, если к жениху не лежит сердце, но от самой мысли, что Беляй пришел свататься, ей делалось почти так же страшно, как вчера, когда санки несли ее прямо к белым клыкам Зимнего Зверя. Будто и здесь ей грозит черная пропасть, готовая поглотить… Веселина сама удивлялась своему страху. Никогда раньше она не мечтала о замужестве, но не предполагала, что возможность его повергнет ее в такой ужас. В этом тоже был виноват Зимний Зверь и та неясная тревога, что темной тучей висела над крышами. Ведь когда Байан-А-Тан звал ее к себе в терем, намекая, что «княгиней будешь», она только смеялась в ответ, но ничуть не боялась. А теперь… будто утопить грозят… Как будто согласись она, надломленная ось мира сломается окончательно и рухнет… Да чего вроде бы такого? Все замуж идут, каждой когда-нибудь придется… Но то, что для «всех» было обычным, Веселина не могла и не хотела применять к себе. И то, что Беляй так сильно не нравился ей, сейчас облегчало дело. Веселина не имела привычки задумываться над собственными чувствами и побуждениями, но сейчас явственно ощущала, что ее страх порожден не только неприязнью к Беляю. Что-то здесь не то…

Но сейчас не время было раздумывать над всем этим. В своем ответе Веселина не сомневалась, и дать его надо было как можно скорее. Чтобы они побыстрее ушли и оставили ее в покое…

– Ну, дочка, ты-то что нам скажешь? – окликнула ее Любезна.

Веселина открыла было рот, но закрыла снова. Не поднимая глаз и стараясь даже мельком не глянуть в сторону Беляя, она подошла к печке и села прямо на пол возле нее.

Это был ответ, переспрашивать не требовалось. Если невеста садится к столу – высматривает дорогу из дома. А если к печке – держится за чуров и дом покидать не хочет. Сваты и хозяева медлили взглянуть друг на друга.

– Недоброе время для сватовства! – прервала молчание Любезна. – И рад бы на мед, да пчелы жалят! Надо бы повременить. Волхвов порасспросить. В недобрый час дело начать – добра не видать.

– Может, не судьба… – вздохнул Овсень.

Веселина сидела у печки, спиной к гостям, и ждала, когда они уйдут.

– Ничего, – сказал Беляй, и даже звук его голоса причинял Веселине настоящее мучение. – Я обиды не держу.

Вот наказанье! Веселина видела в этом только обещание и впредь мучить ее молчаливым обожанием и не могла даже пожалеть его. Что же это за человек, если он и обидеться толком не может!

* * *

Неудачное сватовство Овсенева сына Беляя за Хоровитову дочь Веселину было последней попыткой прямичевцев отмечать новогодние праздники весельем. В оставшиеся несколько дней на посадских улочках было тихо. Небо оставалось пасмурным, день и ночь шел снег, так что каждое утро хозяева начинали с того, что расчищали засыпанный за ночь двор. Снега набиралось по колено, кое-где оказывалось засыпанным и крыльцо; если бы не мудрость дедов, догадавшихся именно на такой случай делать дверь из сеней во двор открывающейся вовнутрь, то из домов было бы невозможно выйти. Мужчины и парни разгребали снег от крыльца к воротам, потом тропку вдоль своих ворот, и в то же время им на головы падали новые хлопья снега, на глазах уничтожая только что сделанную работу. От снега казалось трудно дышать, словно сам воздух в нем путался. Серая тьма висела над Прямичевым в полдень, быстро переходя в сумерки. И сумеркам не предвиделось конца. В прошлом году в это время уже было заметно небольшое прибавление дня, а теперь из-за снегопадов ни прибавленья, ни хотя бы самого дня различить не удавалось.

– Снег – к урожаю! – утешали старики. – А облака – значит, молока будет много!