Весна Победы. Забытое преступление Сталина.

«Мы каждый день продвигаемся дальше по Вос­точной Пруссии, - писал, например, С. своим родите­лям в Смоленск, — и мы мстим немцам за все их подлости, ко­торые они нам причинили... Нам теперь разрешено делать с немецкими негодяями все». «Немцы все удирают, боятся нашей мести, — говорится в письме, которое Л. написал 30 января 1945 г. - но не каждому удается ускользнуть. Пусть немецкая мать проклянет тот день, когда она родила сына. Пусть немецкие женщины ощутят теперь ужасы войны. Пусть они сейчас сами переживут то, что предназначили другим народам».

«Гражданское население теперь больше не бежит, — писал К. 30 января 1945 г. во Владимирскую область. — То, что тут вообще творится, просто жутко». «Те­перь мы ведем войну в самом прямом смысле слова, — писал 1 февраля 1945 г. П. своим родителям в Алма-Ату, — гро­мим гадов в их логове в Восточной Пруссии... Теперь и наши солдаты могут видеть, как горят их убежища, как скитаются их семьи и таскают с собой свое змеиное отродье... Они, наверно, надеются остаться в живых, но им нет пощады».

«Немецких женщин хватает, - пи­сал Е. 3 февраля 1945 г., - их не нужно уговаривать, просто приставляешь наган и командуешь "Ложись!", делаешь дело и идешь дальше». В письме капитана К. от того же дня написано: «Мы тут выкуриваем пруссаков так, что перья летят. Наши парни уже "распробовали" всех немецких женщин. Вообще трофеев много…»

...Даже Ю. У., уже упомянутый выше офицер, сам по себе мечтатель­ный, почти философски настроенный, исполненный гума­нистических идеалов человек, давно уставший от войны и се­товавший на жертвы и разрушения, все же не остался незатронутым пропагандой ненависти. «Мы очень ненавидим Германию и немцев, -пишет он в своем дневнике 27 января 1945 г. в Штаркенберге, - в одном доме, например, наши парни видели уби­тую женщину с 2 детьми. И на улице часто видишь убитых гражданских людей... Конечно, это невероятно жестоко — убивать детей... Но немцы заслужили эти зверства…»

…Подстрекаемые советской военной пропагандой и команд­ными структурами Красной Армии солдаты 16-й гвардейской стрелковой дивизии 2-го гвардейского танкового корпуса 11-й гвардейской Армии в последней декаде октября 1944 г. принялись вырезать крестьянское население в выступе южнее Гумбиннена. В этом месте немцы, вновь захватив его, смогли в виде исключения провести более детальные расследования.

В одном Неммерсдорфе были убиты не менее 72 мужчин, женщин и детей. Женщин и даже девочек перед этим изнасилова­ли, нескольких женщин прибили гвоздями к воротам амбара. Неподалеку оттуда от рук советских убийц пало большое число немцев и французских военнопленных, до сих пор нахо­дившихся в немецком плену.  Всюду в окрестных населенных пунктах находили тела зверски убитых жителей - так, в Банфельде, имении Тейхгоф, Альт Вустервитце (там в хлеву най­дены также останки нескольких сожженных заживо) и в дру­гих местах. «У дороги и во дворах домов массами лежали тру­пы гражданских лиц... - сообщил обер-лейтенант Амбергер, - в частности, я видел многих женщин, которых... изна­силовали и затем убили выстрелами в затылок, частично ря­дом лежали и также убитые дети».

Об увиденном в Шилльмейшене под Хейдекругом в Мемельской области, куда 26 октября 1944 г. вошли части 93-го стрелкового корпуса 43-й армии 1-го Прибалтийского фронта, канонир Эрих Черкус из 121-го артиллерийского полка сообщил на своем воен­но-судебном допросе следующее: