Весна с детективом

– Да нет, конечно! – В голосе друга прозвучала нотка досады. – Какие следы? Бритва в ванне лежала, в воде. То есть в том, во что превратилась вода…

Я поежилась. В кино не раз видела, как вода эффектно и пугающе меняет цвет при попадании в нее большого количества крови. Полная ванна алой жижи – то еще зрелище! А кто-то в нее руку совал, бритву вылавливал…

– Но вообще в санузле отпечатков Покрышкина сколько угодно, – договорил полковник.

– Еще бы, это же его собственная квартира! – напомнила я. – Он жил в ней недавно, понятно, что там всюду его следы!

– Вот же ты вредная, – посетовал Лазарчук. – Как адвокат! Ладно, слушай: сообщение с просьбой встретиться для получения спиннинга и прочих рыболовных прибамбасов пришло гражданке Покрышкиной с мобильного ее мужа. Он даже не подумал его удалить!

– А сообщения с угрозами?

– Их стер, но мы проверили, они тоже с его телефона отправлены. – Полковник расслабленно зевнул. – Так что сама понима-уа-ешь, кто был Джеком-потрошителем в данном случае: ревнивый муж. Обычное дело, можно сказать, классика…

– А вот и не обычное, – не согласилась я. – Сереж, а подозреваемого допросили?

– Завтра допросят, когда проспится. Говорю же, он пьяный в зюзю прибыл, ни бэ, ни мэ, одно мычание.

– Конечно, одно мычание! Лазарчук, он же немой!

– В каком смысле – не твой?

Я заподозрила, что и мой собеседник нетрезв. Не в зюзю, конечно, бэ и мэ выговаривает, но тупит.

– Немой – в смысле бессловесный! Безмолвный, безгласный, безъязыкий! – Я щедро накидала синонимов. – Не разговаривает он, Сережа!

– Почему это?

– Вот этого я не знаю, диагноз тебе медики уточнят, но факт есть факт: Дмитрий Покрышкин нем, как тургеневский дворник Герасим! И он никак не мог резать Дашу, приговаривая «ты покойница» и «сейчас ты умрешь»!

– Да? Интересная информация. Ну, мы разберемся, – пообещал Лазарчук и сразу положил трубку, чтобы только не признавать свою неправоту.

– Даже в бочке меда есть ложка дегтя! – объявила Ирка, позвонив мне, когда я уже легла в постель. – Вот мы с тобой сегодня восхищались весной, а ведь у нее при всех плюсах есть и минусы!

– Как у любого времени года, – заметила я и беззвучно зевнула в ладошку. – Помнишь, у Пушкина: «Ох, лето красное! любил бы я тебя, когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи».

– Ха, мухи! Весеннее обострение – это тебе не зной да пыль!

– Ты про сезонный всплеск психических расстройств?

– Ну! Я тут посмотрела в Интернете статистику и криминальные сводки. Судя по ним, по стране шагает весеннее обострение! В одной столице только за первую неделю марта произошло несколько кровавых семейных драм. Один мужик, гастарбайтер, на глазах у детей зарезал свою сожительницу, а потом себя самого. Другой – военный, прапорщик, из табельного оружия застрелил жену и пустил себе пулю в лоб. Третий, фармацевт, отравил супругу, а после сам принял яд. И все это из ревности, представляешь?!

– К чему эта пугающая информация на ночь глядя? – встревожился мой супруг.

Он услышал громкий голос Ирки из трубки, лежа на соседней подушке.

– Не бойся, я тебя ни в чем не подозреваю. – Я похлопала благоверного по крутому плечу. – И вообще у меня нет ни пистолета, ни кинжала, ни яда.

– Зато у тебя есть богатое воображение, – не успокоился Колян. – И сильные гибкие пальцы, натренированные стучать по клавиатуре. Чем не смертельное оружие?

– Молился ли ты на ночь, Николаша? – зловеще вопросила Ирка в трубке и демонически хохотнула.

– Слушай, спи уже, Дездемон! – Я вылезла из постели и побрела на кухню.

Там мне никто не помешает спокойно поговорить с подругой. Во всяком случае, в ближайший час. Чай с пирожными мы пили аккурат перед сном, так что ночные набеги на холодильник мои мужики начнут только ближе к полуночи.

– Продолжай, – сказала я Ирке, удобно устроившись на кухонном диванчике.

– И вот я подумала: а что, если Даше и впрямь не стоит верить? Вдруг она все придумала?

– Хочешь сказать, девушка сама себя порезала, а обвинила мужа? Но зачем?!

– Да мало ли! Ты же писатель, сама можешь придумать с десяток правдоподобных ответов на этот вопрос. Может, наша Даша не дружит с головой, а тут вдруг весна – обострение. Ну, согласись, она здорово смахивала на ненормальную?

– А кто бы не смахивал – голый, в крови и в шоке?!

– Эй, ты не защищай ее! Она, быть может, ни в чем не повинного мужика оговорила! Его теперь наверняка арестуют…

– Задержат, – поправила я, совсем как Лазарчук недавно. – И ты права, он уже в ИВС.

– Откуда знаешь?!

– Сереге позвонила. Повязали уже гражданина Покрышкина Дмитрия, отчество не помню. На даче взяли пьяным настолько, что даже не поняли, что он вообще-то немой.

– О! Это плохой признак. Не оттого ли гражданин так напился, что терзался чувством вины?

– Ты уж определись, кто у тебя виноват – Митя, Даша…

– Весна виновата! – Ирка шумно зевнула. – Ой, прости. Пора на боковую, но мы подумаем об этом завтра. Спокойной ночи!

– Доброе утро!

– Уверена? – буркнула я, но все же придавила кнопочку домофона.

Не держать же лучшую подругу на крыльце только потому, что она явилась в несусветную рань.