Весна в Крыму

- Не встречала, простите, вас в журналах. Впрочем, я ведь мало читаю, редко когда... Я - домовладелица здешняя... и только... И больше нет у меня никаких достоинств. Когда-то была у меня подруга по гимназии... Встретились мы с нею потом через несколько лет, спрашиваю ее, чем занимается, а она мне вдруг: "Китайской живописью шестнадцатого века!.." Я, конечно, чуть в обморок не упала: явно, - с ума сошла!

- Китайской живописью шестнадцатого века? - повторил Жемарин. - Это идея... Но позвольте: какие же художники были в Китае в шестнадцатом веке?

- Ну уж не знаю я таких тонкостей, - это вам знать, а совсем не мне.

И, найдя, что и так очень долго говорила о том, что ее совсем не занимало, Наталья Львовна поднялась, сослалась на то, что у нее дело по хозяйству, и простилась с искусствоведом так, видимо, неожиданно для него, что он не решился провожать ее: постоял около скамейки, посмотрел ей вслед и, когда она свернула с набережной в переулок, медленно пошел в направлении, взятом им раньше.

Наталья Львовна пришла к себе домой возмущенная этим Жемариным, мысли которого витают где-то около церквей седьмого века и колонн, вытесанных из цельных камней, может быть, две тысячи лет тому назад, где-нибудь в Синопе. Она даже и Пелагее, подававшей на стол к обеду, сказала с сердцем:

- Какие еще люди есть, прямо удивительно! Идет война, убивают стольких людей, все уничтожают, понимаете? - все дочиста, а они, Жемарины какие-то, приезжие из Москвы, скорбят о чем же, скажи пожалуйста? О том, что у нас в городе не генуэзцы какие-то!

- Шпиены, значит? - догадливо заметила Пелагея.

- Не шпионы, а сумасшедшие! Не иначе, как в сумасшедшем доме в Москве сидел, а по случаю войны выпустили.

- Значит, из богатых: откупился, вот и выпустили, - догадалась Пелагея, гремя тарелками.

Не было никакой надобности, по мнению Натальи Львовны, так греметь тарелками, но Пелагея, видимо, считала это совершенно необходимым, и тарелки у нее всегда гремели.

Разговор об искусствоведе из Москвы на этом и кончился, но на другой же день и тоже на набережной он встретился Наталье Львовне снова и, держа на отлет шляпу в левой руке, сказал восторженно:

- А в Петрограде - читали? - что-то вроде беспорядков!

Наталья Львовна не успела еще узнать об этом, и он продолжал:

- Усмирят, конечно, в этом не может быть сомнения, - там большой гарнизон и полки гвардейские... Но все-таки, - как вам это понравится?

- Что же собственно там происходит?

- Рабочие бросили работу и вышли на улицу... Точнее, на улицы, так как рабочих много в Петрограде...

- Забастовка?

- Да, разумеется, а как же еще можно это понять? Только ведь заводы казенные, военные, - забастовка во время войны... Это как называется?

У Жемарина был даже несколько испуганный вид, и, чтобы успокоить самого себя, он добавил:

- Усмирят, конечно, однако чего будет стоит даже час такой забастовки в военное время, а не то чтобы целый день: ведь снаряды фронту нужны как хлеб, а их, значит, вовремя не доставят, - вот чем это угрожает. У нас забастовка рабочих, а этим воспользуется противник и нападет. Наконец, это плохо подействует и на солдат на фронте, а?

- Что же все-таки за беспорядки?

- Будто в продуктовых магазинах и в булочных бьют витрины, грабят и тут же едят...

- Значит, голод выгнал их на улицы?

- Это заранее обдуманный был, конечно, шаг, поверьте! - И Жемарин приложил руку к сердцу. - Голода, конечно, нет, а только приказано им было кричать: "Хлеба! Хлеба!" - вот и кричали.

- Кто мог им приказать это? - удивилась Наталья Львовна.

- Да ведь план беспорядков разрабатывался опытными в этом деле людьми. По-нашему с вами "беспорядки", а по-ихнему - "старый порядок".

- По "нашему с вами", вы говорите? - вдруг спросила Наталья Львовна. Нет, я думаю, что если люди громят булочные и тут же едят булки, то это значит, что они голодны, сытые не станут есть лишнего для их желудков! Кроме того, я вчера читала в газетах, что там на иных заводах нет каменного угля, а как же можно работать на заводе, если нет каменного угля? А уголь там откуда, не знаете?

- Из Донецкого бассейна, конечно.

- Вот видите! Оттуда его надо привезти в Петроград по железным дорогам, а для паровозов тоже надобен уголь!

- А как же иначе! - согласился он.

- А те, кому уголь приходится добывать, убиваются на фронте. Спрашивается: откуда же возьмется уголь?

- Введено военное положение, - сказал Жемарин вместо ответа.

- Может быть, кричали и чтобы переговоры о мире начать? - спросила Наталья Львовна.

- Ну уж, это ведь дело правительства, а не...

- А не тех, кого убивают? Так вы хотите сказать? У меня отец убит на войне. И мать моя умерла недавно!.. А муж, может быть, тоже убит, только до меня это пока еще не дошло, так как не офицер он, а то, что называется "нижний чин"!

Все это Наталья Львовна выговорила без передышки и пошла, едва кивнув головой Жемарину. Она пошла к газетному киоску и, не отходя от него, пробежала две столичные газеты и розовый листок телеграмм.