Весна веры (СИ)

Первая – похоже, дети ей не родные. А вторая – это ж замечательно! Жалостливая дура! Такую легко поймать на сострадание, запугать, запутать – сама побежит, куда надо!

Потом тора уехала.

Куда, зачем, служанка не знает. А вот что знает… вроде как в ночь отъезда она к хозяину приезжала, о чем-то они долго разговаривали. А вот куда потом…

Нет, не знает она.

На чем ехала?

Да возок! Два коня в возке, а подробнее… нет, больше она ничего сказать не может. Теперь жом Матвей знает…

Алоиз едва зубами не скрипнул.

Знает, понятно! Но наверняка не скажет! А силовые варианты тоже отпадают, тут еще неясно, кто кого… и воздействовать на упрямого мерзавца времени тоже нет. В другой ситуации он бы попросту подставил трактирщика, потребовав с него информацию, но сейчас… даже не пожалуешься никому!

В Комитет Освобождения сунуться?

Понятно, трактирщика они тряхнут! Но сначала разберутся с самим Алоизом… нет, не стоит. Туда ж всю шваль поднабрали! Нищую, подлую, завистливую…

Проще не вязаться. А что делать?

А вот то!

Лошади и возок – хорошая примета. Сейчас не так много людей на дорогах, а тут еще баба, четверо детей, надо просто выехать из города, и… вот куда она могла направиться? Но проезжих дорог сейчас не так и много. Надо просто съездить и расспросить на всех направлениях. Несколько дней он потеряет, но потом опять пойдет по следу. Приметная компания, такую не могли не заметить. А кони – это не автомобиль. Они и еду требуют, и заботиться о них надо. И с детьми путешествовать сложно…

Останется след!

Никуда ты от меня, голубушка, не денешься!

Ни-ку-да!

Свободные герцогства

Стас стоял в привычном закутке.

Курил, да…

Не любил он это дело, но иногда, когда на душе кошки скребутся… а они уже до дна все продрали, гады хвостатые… Вот что его терзает?

Что мучает?

Ответ прост.

Ставшие мгновенно безразличными глаза Иды. Не дурак же он, все понял. И что она видела, и что все поняла, и… словно огонек в ней потух. Стас и не ожидал, что будет так больно. Так неприятно.

Леона. Сестра милосердия, конечно, не виновата, но Стас перевел ее в другое отделение. Лично попросил начальника, тот фыркнул, но навстречу пошел.

Но этого ведь мало! И не одна она была, просто именно с Леоной, так уж карта выпала, его застала Ида. И не простит. Не сможет, наверное…

Или сможет?

Нет.

Стас терялся в своих эмоциях, в своих чувствах, ощущениях… Ида.

Нежная и хрупкая. Сильная и решительная. Спокойная и сосредоточенная – какой он ее не видел? Видел всякой. И восхищался девушкой. Он представлял, что сейчас творится в Русине.

Русинов жом Рагальский не любил, будем честны, и Русину не любил, но отдельные представители заслуживали внимания и уважения. Жаль, что их так немного.

Но Ида…

Помогла ему, выходила, считай, от смерти спасла. И Стас почувствовал…

В том-то и дело, что он – почувствовал!

Жизнь была спокойной, ровной, определенной… он живет, он работает, он один из лучших медиков в этой убогой больничке. Его уважают и ценят.

А что до медсестры… случается иногда, без отрыва от работы. Стас никого не принуждал и не собирается, но чего не взять, если сами предлагают?

А Ида…

Она выбивалась из привычного круга, она была другой, она… с ней можно только по-настоящему. А может ли он?

Хочет ли он этого?

Хочет ли вылезти из своей привычной и спокойной жизни, в которой есть больница, и больные, и услужливые сестрички, и даже, пару раз в месяц, казино (да, была у жома Рагальского такая слабость, иначе с чего бы он жил в такой дыре). Правда, в игре ему не слишком везет, но должно повезти в любви.

Должно ли?

Ида?

Стас рассматривал сам себя, препарировал, словно в микроскопе, и ставил диагноз. Неутешительный.

Ида – не Леона, не Берта, не… с ней нельзя поступить так, как он привык. С ней невозможны простые и легкие отношения, без обязательств.

Нереальны, если хотите.

И Стас… сбежал? Скорее, не захотел сделать шаг за грань.

Ему легко и приятно, ему привычно и уютно. А вылезать куда-то туда… строить с девушкой отношения… получится ли? Он в этом искренне сомневался.

Она – тора. Это видно, это чувствуется. И от мужа она потребует соответствовать. Не получится?

Только и семьи нормальной не будет, и счастья. А раз так, то проще не начинать. Проще – так как есть. Но поймет ли это Ида?

С ней надо поговорить.

Больные ни в чем не виноваты, а если она уйдет…

Вот, с этими мыслями Стас и вернулся в отделение. И вызвал Иду к себе.

* * *

– Шах и мат!

Радовалась Ида совершенно искренне. Жом Константин оказался страшным противником. А шахматы…

Это та игра, которую можно играть без отрыва от работы. Если, конечно, хватает способностей. Сделал ход – и жди соперника, думай, прикидывай, поворачивай ситуацию и так, и этак, словно драгоценный камень, играющий сотнями граней. Конечно, Ида умела играть.

Карты? Вот карточных игр она не знала. А шахматы Аделина считала достаточно подобающими высокородной торе.

Так что Ида заходила в палату, делала ход и уходила по своим делам.

Иногда жом Константин успевал сделать ход до ее возвращения, иногда нет… это никак не мешало ей работать. Разве что к больному она стала заглядывать намного чаще.