Весна веры (СИ)

И весточки от сестры, и весточки от Константина, который возвращался в Русину. И обещал писать. Не каждый день, нет. Но хотя бы раз в десять дней, потому что сил не было совершенно. Он ведь не груши там околачивает, а сейчас приедет – и по уши в работе. Но он напишет, обязательно напишет. И о том, что происходит в Русине, и о себе…

Вы будете ждать, Ида?

Буду…

Я не обещаю ответить на ваши чувства, но я буду молиться за вас. И дождусь. Обязательно. Потом мы вместе примем решение, но – потом. А пока – храни Вас Творец…

Жом Константин откланялся в приличествующее время.

А Ида поднялась наверх и долго плакала в подушку. Вот ведь… как ее только угораздило?

Но сердцу не прикажешь.

Наутро глаза у нее были красными от слез.

А губы опухли… ладно, и от слез – тоже. Но не только. Ничего большего Константин себе не позволил, но уж пару-то поцелуев? Можно?

Можно…

Ида собиралась ждать. Писем, Яну, Константина, новостей… И как же мучительно было это ожидание.

Хормельская волость

– Сенька! Где тебя нечисть носит?!

Рев Папаши пронесся над двором, словно боевой клич раненного в зад слона. Все на миг замерли, а потом задвигались вдвое быстрее. В том числе и сам виновник.

– Папаша, здесь я!

– Здесь он… – Никон, не особо стесняясь, ухватил родственничка за ухо. – я тебе кричу-кричу, а ты… опять на сеновал шлялся? К Лидке?

– Да я…

– Смотри у меня! Ту шалаву вся братва переваляла, потом не вылечишься!

– Я не…

– Все вы не. А потом у баб пузА растут!

Никон ворчал уже без души, так, для профилактики. Надо ж молодежь учить?

Надо!

– Пошли, Сенька.

– Куды, папаша?

– Туды, – Никон ухо отпустил и неожиданно для Сеньки, одернул на том гимнастерку. – Вот так… и воротник поправь… фу! Ты шею хоть иногда моешь?

– А то как же, папаша! Вчерась!

– Врешь ты все. Ладно, Сенька, такая для тебя боевая задача. Возьмешь десяток хлопцев и прокатишься до Исона.

– Хорошо. А зачем?

Подзатыльник вышел увесистым. У Сеньки аж в ушах зазвенело.

– За надом! Проедешься, посмотришь, нет ли нарушителей, подорожные поспрашиваешь, ежели кого встретишь… по ситуации разберешься. Пора тебя потихоньку приучать людьми командовать.

– Меня, папаша?!

– Тебя, а то кого ж? Ты малый неглупый, разберешься.

А еще сестра твоя за тебя просила. Хорошо так просила, активно, всю ночь упрашивала… Никон вспомнил белеющие в полумраке обильные Валькины телеса, и аж слюну сглотнул. Вот бы опять туда, в спаленку. И чтобы баба ласковая, и кувшин с подогретым вином…

Сеновал – он в шестнадцать хорош. А на четвертом десятке комфорта хочется. Уюта…

Ладно. О приятном потом. А сейчас пошли, Сенька. Покажу тебя людям, поставлю над десятком старшим, и задание еще раз повторю. Для всех уже.

Пора тебя выводить в люди…

* * *

Сенька… хотя какой он теперь Сенька? Он теперича Семен Игнатьевич, во! И все равно он был неприлично счастлив!

Папаша его заметил!

Понял, что Сеня умный, что Сеня на многое способен. Что Сеня справится и с десятком. А там и с сотней справится!

И с полком…

Сеня видел это как наяву, перед его мысленным взором проплывали яркие картины. Вот он, чуточку постарше, лет двадцати пяти, весь в отглаженной форме, начищенных сапогах, с тонкими усиками (видел он у одного тора, ох и авантажно получается!) подходит к Папаше, и рапортует:

– Никон Иваныч, разрешите доложить, Звенигород взят!

– Никон Иваныч, Русина наша будет, исполнил я вашу поручение…

– Никон Иваныч, Фереи тоже наши! И Чилиан!

Сверкали в видении и медали, и ордена. Бряцало наградное оружие, улыбались пленительные чернобровые красавицы. Не «эй ты, Сенька, подь сюды!», а герой! Бравый командир, каких мало!

Понимать надо!

Дайте только время! А шанс Папаша ему уже дал! И десяток счастливчиков под начало! Ух, развернемся теперь! Заживем!

Десяток Сеньке понравился, сразу видно, ребята лихие, ни Творца, ни Хеллу не боятся, огни и воды прошли. И верно. Никон Иванович специально таких подбирал для родственничка. Чтобы, случись что, они сами действовали. Чтобы опытные были.

А то командир зелень ранняя, да еще и солдаты ничего в службе не смыслят? Считай, приговор…

Сенька об этом не знал.

В мечтах он побеждал Влежного, рубил Логинова и даже сносил голову императору. А, кажется того уже… того! Вот ведь люди!

Не могли Сеньку подождать! Уж он бы не оплошал! Он бы справился! Он бы их… ух! Шашкой! Да с плеча! Да чтобы ноги в одну сторону, а голова в другую, чтобы кровишша хлестала…

В отличие от паренька, Никон Иванович время в мечтаниях не проводил. Не до того. Надо патрули налаживать по границам волости, надо снабжение бы наладить, надо насчет оружия договориться, надо где-то денег достать… приказать, что ли, реквизировать у беглецов средства?

А чего ж нет? Когда ему нужнее?

Он за свободу сражается! За всю Хормельскую волость! А беглецы?

Вместо сражения свои толстые зады уносят, вот какие люди нехорошие… нечего их жалеть! Нечего!

Надо и Сеньке приказать, пусть дерет с них три шкуры! Авось, еще четвертая вырастет!

Деньги нужны, деньги…

На священное дело Освобождения!

Глава 8

Ветер слова качает –

Я их слыхала.

Анна, Россия