Весна Византии

― Глупая женщина может повлиять на состояние рынка, ― промолвила она. ― Твоя жена уже немолода. Ей нужен муж и управляющий ― и это не обязательно один и тот же человек. Так что у нее были свои причины. Может, она боялась, что ты уйдешь. Может, боялась, что ты уложишь в постель, а затем и возьмешь в жены одну из ее дочерей. Может, она боялась за своего сына… ведь он и впрямь умер у тебя на руках, как мне говорили. А, возможно, она просто влюбилась в мальчишку, как бывает иногда со старухами. Май и декабрь… Так что, как видишь, мой вопрос имеет значение. И пока на него нет ответа. Рынок не может понять ни твои, ни ее мотивы и предсказать будущее компании Шаретти.

― Тогда почему бы не погадать на кофейной гуще? ― поинтересовался Николас. ― Я до сих пор и не догадывался, как нам повезло, что мессер Козимо согласился заключить с нами сделку, не задавая столь личных вопросов. Но сегодня я гость за вашим столом, и хотел бы послушать ваше мнение об иных предметах.

― Удачный ход, ― похвалила монна Алессандра. ― Но если ты не станешь говорить о ней, то ты не сможешь ее защитить. Лично я бы спросила: честно ли, по отношению к крепкому юноше в расцвете лет, заставлять его блюсти целомудрие в разлуке? Природа все же возьмет свое, и она непременно об этом узнает.

― Нет, ― отрезал Николас. Долгие годы он не знал и не желал знать, что такое гнев, но теперь все чаще и чаще был вынужден учиться побеждать это чувство.

― Нет? ― с насмешкой переспросила она. ― Кажется, я что-то такое слышала пару дней назад? «Восхитительная женщина»… Некая восхитительная женщина, которая была в Брюгге проездом, предсказала тебе богатство. Она сейчас во Флоренции?

― Нет, ― ответил фламандец. Уставившись в тарелку, он несколько мгновений боролся сам с собой, затем сухим тоном проронил: ― Существуют разные виды обязательств: обеты подмастерья, когда он женится на своей хозяйке, не столь тяжелы, чтобы их нельзя было выдержать.

― В его же собственных интересах, ― подтвердила монна Алессандра. ― Но что, если появится более богатая хозяйка, и помоложе?

Николас внезапно обнаружил, что сжимает в руке нож. С неприятным скрежетом он положил его на стол.

― Мадонна, та женщина, о которой говорили мои друзья, ― Виоланта Наксосская; мы с супругой встречались с ней в Брюгге. Она замужем и находится сейчас в Венеции. Она не интересуется мною, а я ― ею. А теперь не могли бы мы сменить тему разговора, иначе, сожалею, но мне придется уйти.

Монна Алессандра перевела беседу на другое, но к тому времени она, вероятно, уже узнала все, что хотела. Он отвечал бездумно, раз за разом прокручивая в памяти ее слова и свои ответы. Ощущение было такое, словно его избили до синяков… С другой стороны, он не сказал ничего, кроме правды. По крайней мере, это было правдой сейчас. Аромат во флорентийском доме Пагано Дориа, должно быть, уже давно выветрился…

Прямо перед отплытием членов компании Шаретти попросили явиться в дом Козимо де Медичи. Сегодня тот чувствовал себя гораздо лучше, и даже встал, завидев гостей. Тоби гадал, замечает ли флорентиец нечто новое в людях, стоящих перед ним. Уверенность, которой им недоставало в декабре?.. За это время Николас был вынужден решать задачи большой сложности, с которыми прежде никогда не имел дела. Теперь он закончил курс обучения, и результаты были вполне удовлетворительными.

Разумеется, в помощниках он по-прежнему нуждался и использовал их. Они отлично знали, в чем могут ему помочь, чтобы он случайно не допустил ошибки, не пошел на необдуманный риск. Но точно так же каждый, даже Юлиус, был вынужден признать, что никто не сравнился бы с Николасом по уму, энергичности и выносливости.

Именно благодаря этому Юлиус, Тоби, Годскалк и Асторре были готовы принимать его как старшего. Джон Легрант тоже оценил фламандца и сделал свой выбор. Тем не менее, все они намеревались пристально наблюдать за Николасом, и взоры их оставались по-прежнему критичными. Хотя, в общем и в целом, бывший подмастерье сдал экзамен на зрелость и доказал свои способности. На данный момент все они были единой командой.

Козимо де Медичи обратился к гостям: