Веснушки — от хорошего настроения

— Тебе, Стасик, значительно лучше. Друзья, видимо, хорошие, повлияли. Не ожидала. Там, за дверью, новая делегация пожаловала. Интересуются твоим здоровьем. Не хотела пускать, а теперь придётся.

Она приводит в палату Владимира Семёновича. Следом входит вожатая Любовь Павловна. Из-за её спины торчат Томины косички и выглядывает растерянное лицо — Стасик глазам своим не верит — толстяка Борьки Титова.

— А ты зачем? — хмуро ворчит Стасик.

— Я тебе, Стаська, крендель принёс. Самый большой, — гудит Борька. — И шарф могу отдать, если хочешь.

— Мне шарф не нужен. Кутайся сам, а меня и без него в жар бросает.

Владимир Семёнович угощает Стасика яблоками:

— Поправляйся, Стасик. Чернявка и её крольчата тебе кланяются. Они ждут не дождутся твоего возвращения.

— А мне приказано Станиславу Комову генеральский привет передать, — сообщает Любовь Павловна. — Генерал-то, оказывается, тебя помнит. Как узнал, что ты в больнице, прислал тебе вот эти погоны и звёздочку. «Пусть, говорит, сохранит для своего генеральского кителя. А летом мы его с отрядом обязательно на полигон пригласим. Пусть посмотрит наши учения!» Так что готовься, товарищ будущий генерал!

Столик перед койкой Стасика весь завален подарками. Лекарству приходится потесниться. Пузырьки и таблетки Любовь Павловна перекладывает на подоконник.

Стасик хочет подняться с кровати. Но Владимир Семёнович приказывает ему лежать не двигаясь:

— Больничный режим, как и солдатский, требует дисциплины. Прыгать будешь, когда в интернат вернёшься. Возвращайся поскорее!

Борька, прощаясь, набирается духу и говорит:

— Извини меня, Стаська, что я тогда… помнишь, Наталье Ивановне пожаловался…

— Ладно, извиняю.

Задерживается одна Тома. Она сидит на самом краешке табурета. Перебирает пальцами голубой бантик на косичке. Несколько раз пытается что-то сказать и не решается. Ещё ниже опускает голову.

Когда Ирину Константиновну на минутку вызывают в коридор, к Томе возвращается наконец дар речи.

— Тебе больно, Стасик? — спрашивает она, как тогда в лесу.

Стасик отвечает точно так же, как тогда:

— Ничего. До каникул заживёт…

Они не знают, о чём больше говорить.

Тома торопливо опускает руку в кармашек платья, вынимает… открытку с медвежатами, суёт её Стасику:

— Возьми…

И сразу убегает.

У Стасика кружится голова. Наверно, болезнь снова вернулась. Но почему же тогда не слышно кузнечного звона в ушах, не рябит в глазах от прыгающих запятых, не давит виски? Непонятно!

Глава XI Кратер «С. П. К.» на Венере

Как только Стасика выписали из больницы, он сразу же в крольчатник. Соскучился. Шустрые зверьки льнут к нему, как кутята, похрустывают ветками, принесёнными ребятами из леса, смешно шевелят усами. Забавно! Так бы и сидел с ними с утра до вечера.

Но нужно учить уроки. Стасик поотстал от товарищей. Да и на уроках всё больше о кроликах думает.

Владимир Семёнович уже не раз предупреждал:

«Смотри, Стасик, поймаешь двойку — не видать тебе кроликов как своих ушей. Другого коменданта найдём».

Читает Стасик учебник, а в голове одни только кролики. Уроки на ум не идут. Снова бежит на ферму.

— Опять двадцать пять! — сокрушается Валентина Григорьевна. — Беда мне с тобой, Стасик!

Должно быть, учительница и пионервожатой пожаловалась на Стасика. Иначе с чего бы вдруг Любовь Павловна, придя на сбор отряда, первым делом начинает расспрашивать, кто как ведёт себя, как учится. Потом ни с того ни с сего вдруг спрашивает:

— Хотите, ребята, на Луну лететь?

Мальчишки дружно:

— Ещё бы!

— Хоть сейчас!

И лишь Стасик, недовольный, морщит нос:

— На Луне люди уже были. Лучше лететь туда, где не были.

— Это почему же лучше?

— Чтобы первыми увидеть то, что никто не видел.

— Интересно, очень интересно, — кивает Любовь Павловна. — И какую же планету ты выбрал?

— Венеру. Она самая яркая после Солнца и Луны. Наши аппараты уже совершили и там мягкую посадку. А человек ещё нет. Вот мы, пионеры, и будем первыми!

— Что же, я согласна. А вы, ребята? Хотите к Венере — далёкой «утренней звезде» лететь?

И мальчишки снова хором:

— Ещё бы!

— Хоть сейчас!

Стасик ждёт, что Любовь Павловна дальше скажет.

— Вот сейчас передо мной сидят тридцать три гражданина Советского Союза! — торжественно говорит она. — Сами понимаете: всем в одной межпланетной станции не разместиться. Что же делать? Предлагаю разбить отряд на три экипажа. В каждом по одиннадцать человек. Согласны?.. Вот и хорошо! Первое звено — один экипаж, второе — второй, третье — третий…

— На чём же мы полетим? Не на качелях же! На них больше трёх человек не поднимешь. Покрупнее что-то надо…

— Покрупнее в каникулы построим. Своими руками. А пока полетим на том, что есть.

— Стану я летать у самой Земли! — разочарованно морщится Стасик. — С крыши под зонтом спуститься и то интереснее!

— Это ещё как сказать! — возражает Любовь Павловна и обращается к отряду: — У вас есть фантазия?

— Сколько угодно! — кричит Мирон. — Если вы что-нибудь придумаете, то и у нас будет фантазия.