Весны гонцы. Книга 2

Если бы не больной Сашка, убежала бы! Стоишь, тратишь часы, а дни-то никак не растягиваются, и ничего в них не умещается. Обед на завтра сварить надо, постирать Сашкин свитер, свои кофточки, чулки надо? А к завтрашней репетиции хоть чуть-чуть подумать в тишине надо? Ох, не повезло сегодня, кругом не повезло! Прорепетировать бы на свободе — как раз самостоятельные занятия, и без Сашкиного глаза. Бывает же невезение — все с Дуней неладно. Если бы ставила Анна Григорьевна, она бы, конечно, поняла, помогла. Рудный лучше работает с мальчишками. Но главное — Сашка. Всегда смотрел на нее нетерпеливым, беспощадным глазом, но раньше думалось, что Огнев просто ненавидит, а теперь? Ой, Дуня моя, Дуня, где тебя искать?.. А где может быть Джек? Куда делся, дурень? Может, уже пришел в институт? Дико получилось — кто побежал в райком? Дуреха все-таки Майка. Славная девчонка и способная, но… Странно, что Джек полюбил такую дурашку. Зачем она пересказывала на своем курсе то, что говорил ей Джек? Ведь знает, что Недов и его прохиндеи ловят все, чем можно насолить Соколовой, ее студентам. А что, собственно, Джек говорил-то? О Щуровой, о совхозе «Цветочном»? О том, как на заводе выполняют план в тоннах и отливают детали вчетверо тяжелее, чем нужно? Так разве о безобразиях полагается молчать? В газетах же пишут! А кого «агитировал» — Майку и этого недовского прохиндея Лютикова? Не могут за такую чушь исключить с выпускного курса. Да и Таран удавится: «Каждый студент обходится государству почти в семьдесят тысяч!» Впрочем, в райкоме-то он схулиганил… Там тоже, конечно, не боги… Опять эта тетка ругается — осатанеть можно. А как угадал Разлука: «Если не рассыплетесь!.. Главное, иметь право требовать…» Да! Думали — самое сложное пробить бюрократические заборы. Даже не верилось, когда Сашка приехал с совещания в Деевском райкоме, будто пьяный:

— Братцы, в башке не вмещается… Ответственность — даже не представить… Нас берут на свое иждивение колхозы. База — Деевский дом культуры. Жилье выстроят в Дееве…

Какой был шум, крик: «Что нам бояться ответственности? Справимся! Мы же коллектив!»

Вот тебе и коллектив! Валерий «блеснул» на целине, теперь с Джеком… А Марина? Ведь отвечать надо за каждого. И за себя.

Валерий, конечно, сбит. И, как всегда, играет чуть-чуть…

Ужасно, что отпустили тогда Валерия из поездки. Он не успел ни разглядеть, ни даже почувствовать Алтай, людей. И с Разлукой не познакомился. А он будто для Валерия говорил:

— Отрицание напрочь всего на свете — то же мещанство в новой одежке, красивенько подгримированное. Тот не созидатель, не боец, не художник, у кого есть только «против чего», а «за что» воевать — нет. Верно я говорю? — И еще сказал: — Ваша работа стала исключительно важна и сложна. Помогать людям надо. Одни никак еще не выпрямятся, не расправят плечи; другие так по-купечески разворачиваются, будто мы отменили советскую власть. Надо быть непримиримыми, только не рубить сплеча. Терпения, осторожности больше к человеку.

Да, уж осторожно поступили с Джеком…

В этой очереди можно состариться. Где все-таки Джек? За него надо биться. Он болтает много… всякие стиляжьи брюки и рубашки… Но это сверху, остатки. Кто заставлял его писать плакаты, оформлять стенгазеты в совхозах? В Верхней Поляне ночью (утром бригада уезжала) он выпускал «молнию» о передовиках уборки. И сейчас — ради каких благ помогает ей, Алене, в заводском кружке? Сочиняет декорации, учит ребят гримироваться. Он оказался надежнее Валерия. Может быть, любовь? Он Майку всерьез любит. Нет, как Сережа отпустил его? Куда? Недотепа! Добрый, а какой-то… дубина. И трус.

Алена отошла от прилавка, пошла к другому, на ходу укладывала сверток в сумку. Мясо, кажется, одни кости — не умеет она покупать, выбирать. Вот Сашка умеет. Все у него здорово получается. А у нее… И кружок не сравнить с Сашкиным. Правда, он работает третий год, но все равно у него всегда сразу получается. Неужели не сыграть Дуню? Сашка говорит: легкомыслие мешает и эгоизм. Ну, эгоизм — еще понятно. А легкомыслие? Что, нельзя смеяться, шутить? Дуня ведь шутит с ребятами. Читать, конечно, надо больше. А где время? Вот Сашка ухитряется. Его хоть повесь, он будет читать. Теперь эта тетка с продавщицей ругается! Кто придумал очереди? Сколько времени, хорошего нужного времени… а сил, нервов — ужас! Ну, слава богу, все. Капуста какая-то рыхлая. Ничего-то ты не умеешь, Елена Строганова, — бездарность. Одно только хорошо получается — стирка. Даже у Глафиры хуже, даже Сашка хвалит. Вот и надо было идти в прачки. Только это, пожалуй, умирающая профессия — машины стирают лучше. Ох, не то, не то в голове! Сашка болен, с Джеком беда, а тут все о себе, о себе. Самое ужасное, что никогда не угадать: что Сашке понравится, а что нет. Все невпопад, как Иван-дурак в сказке. Ну, дура и есть. Бездарная дура. Как это случилось? Сергей до того бестолково рассказывал…