Вёсны и осени господина Люя (Люйши чуньцю)

Уже в самой картине мира, как она представлена в "Люйши чуньцю", заложены определенные предпосылки для отношения к миру человека. А поскольку отношение к миру человека выражается прежде всего в стремлении как-то организовать имеющуюся информацию о внешнем мире, т. е. упорядочить свои знания о мире и тем самым представить себе мир как упорядоченное целое, неизбежно возникновение некоторой системы ценностей. Первым постулатом такой системы ценностей следует считать, на основании вышеизложенного, постулат о преимущественной ценности единого, т. е. целостности по сравнению с утратившим целостность, двойственным, множественным. Однако, если по отношению к целому двойственное обладает одинаковой степенью, если можно так выразиться, ущербности, то внутри двойственного, т. е. в его системе, также существует определенная иерархия, некое старшинство. Так, в системе инь-ян старшим элементом считается ян, в системе небо-земля — небо и т. д. Такое распределение ценностей связано, по всей видимости, уже с оценкой человека, а поскольку в наблюдаемом им мире небо и его символ — ян расположены в пространстве выше, чем, например, земля и ее символ — инь, они и обладают соответственно высшей ценностью.

То же самое можно отметить и относительно систем, символизируемых большими, чем два, числами. Так, о троице "небо-земля-человек" можно сказать, что она обладает равной степенью ущербности по отношению к породившему ее первопредку — единому[124]. Однако внутри этой системы человек обладает меньшей ценностью, чем два других элемента, поскольку он порожден, как мы видели, небом, а среди шести его предков мы находим и землю. Человек, таким образом, обладает меньшей ценностью, чем небо и земля, поскольку последние расположены по времени раньше, чем он. Наконец, ценность может устанавливаться и по функции: сердце — старший из пяти органов, обладающих равной степенью ущербности по отношению к телу как целому, и т. п.

Вполне понятно, что определенные объекты могут обладать высшей по отношению к другим объектам ценностью по всем трем основаниям: так, великое единое, дао, будет обладать высшей по отношению ко всему сущему ценностью и по времени, и по пространству, и по функции. Дао в этом смысле представляет собой некую сверхценность, именно поэтому, по одному из определений, его и называют "не имеющим пары"[125]. Иными словами, если бы у дао была пара, то хотя оно и могло бы быть старшим по отношению к другому элементом пары, оно должно было бы, по логике системы ценностей, вместе с этим другим элементом обладать некоей степенью ущербности по отношению к высшей целостности, что невозможно по определению. Понимание вышеописанной системы ценностей свойственно только мудрецу, а полная объективация им этой системы ценностей является для него не чем иным, как полной объективацией самого себя.

Мудрость и невежество

Собственно мудрец в "Люйши чуньцю" обозначен термином, обыкновенно переводимым словом "совершенномудрый", однако заметим, что он существует как бы в двух ипостасях: как просто мудрец и как мудрый царь, причем первый переходит на роль второго, попадая на царство, становясь "лицом к югу". При этом сущности своей он не изменяет, а потому для наших целей мы можем пока не учитывать различия между просто мудрецом и мудрецом на царстве.

Мудрецы происходят из обыкновенных людей, даже сплошь и рядом из простых, постепенно обретая атрибут мудрости. Процесс этот достаточно сложен и продолжителен, однако в основе его лежит, по-видимому, представление о том, что коль скоро, как мы видели, человек состоит в значительной степени из того же материала, что и прочие наблюдаемые объекты, а именно, из ци, то и мудрость в нем определяется главным образом особым качеством этого ци, или особой его "тонкостью".

Величие и разумность — не врожденные качества мудреца, а качества, присущие цзинци — как эссенция ци: "Такова природа цзинци — она легка и дает полет, подвижна и дает бег, прекрасна и дает красоту, растуща и дает рост, просвещена и дает разум"[126]. При этом цзинци по функции выше ци и потому в некотором смысле им управляет в человеческом теле. Но и сам цзинци управляется внешними по отношению к нему факторами: "Проточная вода не зацветает, дверную петлю не точит червь. Это от движения. Телесная ци сродни этому. Если тело неподвижно, цзин не переливается по нему; когда цзин не переливается — ци в застое. Если ци застоится в голове, — это вызовет головные боли и простуду, если в ушах — шум в ушах и глухоту, если в глазах — нагноение и слепоту, если в носу — насморк и гайморит, если в животе — газы и икоту, если в ногах — паралич и судорогу"[127].