Вест-Индия

Десять медных пушек рявкнули под ногами Серова, палубные доски застонали и вздыбились, и он, чтобы не упасть, ухватился за плечо Хенка. Ядра прошли над галеоном, сметая людей и сокрушая снасти; одни фигурки в блестящих кирасах рухнули на палубу, другие корчились под обломками рангоута, большой парус на средней мачте завернулся вбок, сложился пополам и плескал теперь по ветру наподобие бесформенного белого флага. «Ворон», не пытаясь дать новый залп, вернулся к прежнему курсу и шел теперь за испанцем сзади и слева, на расстоянии сотни метров. Пушки галеона молчали — то ли экипаж еще не справился с ошеломлением, то ли угол обстрела был неудобным.

— Сбили грота-рей, — пояснил Мортимер, почесывая горбинку длинного носа. — Ну, теперь они наши, прах и пепел!

— Ром и гром! — в тон ему сказал Серов. — И что мы с ними будем делать? Товар, это я понимаю, товар подлежит экспроприации, а с людьми-то как?

Мортимер небрежно помахал рукой:

— Море широкое…

— И глубокое, — добавил Кола Тернан.

— И досок на «Вороне» хватает, — сообщил Хенк. Серов недоуменно нахмурился:

— Каких досок?

Он собирался расспросить об этом подробнее, но тут рыжий Чарли Галлахер грохнул по планширу кулаком и приказал:

— Мушкеты к бою! Цельтесь лучше, братья, и чтоб ни одна пуля даром не пропала! Во имя Христа и Девы Марии… Пали!

Грохнул залп из полусотни ружей. Серов тоже выстрелил, но целился не в людей, а в леер с большим красно-золотым флагом, что развевался на корме. Отдача была такой, словно жеребец лягнул в плечо. Удивительно, но он перебил веревку, и флаг, упав на самый край кормы, зацепился там, свесился вниз и закрыл отверстие пушечного порта.

— Заряжай! — выкрикнул Галлахер.

Посматривая то на Мортимера, то на одноглазого Тернана, Серов скрупулезно повторял их движения. Отмерить порох, засыпать на полку, вложить свинцовый шарик пули, взвести курок… Где-то когда-то он читал, что зарядить мушкет или иное старинное ружье — штука сложная, дело нескольких минут. Но, вероятно, это была одна из непроверенных гипотез века «узи» и «калашей», ибо пираты справились секунд за сорок. Планшир вновь ощетинился стволами, но Галлахер не подавал команды стрелять, словно чего-то выжидая. Испанское судно со сбитым парусом теряло ход, на «Вороне» тоже убрали часть парусов, и фрегат по-прежнему шел параллельным курсом, держась чуть сзади и сбоку от намеченной жертвы. Дистанция, разделявшая корабли, была небольшой, и Серов видел, как вдоль борта строятся мушкетеры под командой офицера в золоченом панцире. На голове у него была шляпа с черным пером, солдат защищали блестящие шлемы с продольным гребнем и изогнутыми, точно крыша китайской пагоды, полями. Точь в точь как в историческом фильме, решил Серов.

— Ты, ублюдок с «Викторьеза»! — услышал он за спиной и обернулся. Это оказался Пил, в том же щегольском фиолетовом костюме, дополненном испанским шлемом и парой пистолетов. Стоял, выпятив мощную челюсть, небрежно опираясь на обнаженную шпагу, и глядел на Серова холодным взглядом убийцы.

— Помнишь, что приказал Старик? — Голос Пила был таким же ледяным, как его глаза. — Будешь в атаке последним, повиснешь на рее. Я сделаю это с удовольствием. Не люблю французов.

Услышавший его слова Тернан насупился и пробормотал проклятие. Пил повернулся к нему, слегка приподнял клинок, и ярость в темном зрачке одноглазого погасла. Судя по всему, помощника капитана не любили, но побаивались. Серов, не вступая в пререкания, молча кивнул.

— Готовьтесь! — проревел капитан, стоявший теперь на квартердеке рядом с рулевыми. Ветер подхватил «Ворона», погнал его вперед, следом за добычей, прямо на испанский галеон. Его темный смоленый борт поднимался стеною в два человеческих роста, а кормовая надстройка была словно дом в четыре этажа. Крепость! — подумал Серов, но не успел ни удивиться, ни испугаться. Борт корабля навис над ним, сверху глядели смуглые жесткие лица под сверкающими шлемами, торчали ружейные стволы, и каждый, чудилось, целит прямо ему в сердце.

— Пали! — выкрикнул Галлахер, и Серов машинально нажал спусковую скобу. Гром двойного залпа оглушил его; испанцы ответили на выстрелы, их пули свистели повсюду, буравили воздух, впивались в палубу и в доски фальшборта. Кто-то охнул, кто-то захрипел и рухнул навзничь, но смуглых рож над Серовым заметно поубавилось. Тем временем «Ворон», подгоняемый слабым ветерком, навалился на высокий борт испанца, взметнулись вверх крюки и кошки, загремели отброшенные ружья, но этот звук был перекрыт громкими людскими голосами. Корсары рычали и ревели, будто разъяренные быки; десятки рук ухватились за канаты, десятки ног ударили по гулким доскам, сверкнули стиснутые в зубах клинки, и буйная орда ринулась на испанский корабль.