Весталка. История запретной страсти (СИ)

Однажды, возвращаясь из храма, Альбия велела рабам остановиться перед книжной лавкой, вышла из паланкина и купила изысканно оформленную рукопись со стихами Овидия. Когда девушка выходила из лавки, какой-то человек, закутанный в тёмный плащ, задел её плечо, и она выронила свиток. В следующее мгновение незнакомец, заметив её движение, предупредил её: он быстро наклонился и поднял свиток.

– О, прости меня! Я был неосторожен, – сказал молодой человек, при этом не поднимая головы.

Альбия не могла разглядеть его лица. Глаза его скрывали широкие поля войлочного пилоса, какие носили ремесленники и прочий простой люд; нижнюю часть лица покрывала чёрная борода – так что Альбии был виден лишь длинный с заметной горбинкой нос.

– Пустяки, – миролюбиво ответила она и протянула руку, чтобы забрать рукопись.

Но незнакомец не торопился вернуть ей то, что поднял с земли.

– Надеюсь, я не ушиб тебя?

– О нет, всё обошлось благополучно.

Альбия начинала терять терпение: и жестом, и взглядом она требовала вернуть ей свиток.

– Ах, да! – наконец спохватился чернобородый и, вручая рукопись её владелице, как бы невзначай заглянул внутрь.

– «Любовные элегии» Публия Овидия Назона, – прочёл он прежде, чем Альбия выхватила свиток из его рук.

И тут их взгляды встретились. Альбия с удивлением видела, как глаза этого человека наполняются выражением, в котором смешались наглость, враждебность и хитрый намёк – «а ведь я кое-что знаю о тебе», – и всё это в одном взгляде.

Весталка забралась в паланкин и задёрнула шёлковые с золотым шитьём занавески. Положив свиток на колени, она поднесла к лицу холодные, как лёд, ладони и прижала их к пылающим щекам. Странная необъяснимая тревога сжала её сердце.

Что-то недоброе было в том человеке, что-то, что настораживало и беспокоило. Кто он? Случайно ли оказался рядом? И что ему нужно?..

После ужина Альбия уединилась в своих покоях и с жадностью девственницы, в которой пробудилось желание познать запретное, накинулась на стихи Овидия. На одном дыхании прочла она «Любовные элегии», затем снова перечитала, прислушиваясь к каждому слову, каждому звуку своего голоса, с трепетом произносившего эти слова. И, когда каждая строка элегий, подобно струям живительного источника, вошла в её жаждущее сердце, приступила она к прочтению уже знакомой ей «Науки любви». И как губка впитывает влагу, так Альбия слог за слогом, строфа за строфой постигала смысл того, чему учил Овидий. Но не образ «певца любви» стоял за каждым прочитанным ею сочинением: чудился Альбии то пристальный взор выразительных чёрных глаз, то тонкая загадочная улыбка того, кто стал постоянным спутником её воспоминаний.

Альбия отложила рукопись и прикрыла глаза ладонью.

Завтра у неё свободный день... Ах, как было бы чудесно провести этот день с тем, кто дорог, кого так жаждешь увидеть! Как хотелось бы вырваться из тесных объятий одиночества и, забыв обо всём на свете, броситься в объятия живые, жаркие и желанные!..

От этих мыслей Альбию охватило волнение, а душу наполнила радость, подобная ужасу. Она так углубилась в свои думы, что не заметила появления Элии.

– Вот, возьми, – девушка вручила Альбии письмо и прибавила: – Приходил посланец от некоего Марка Блоссия, кампанского патриция, и просил передать в твои руки.

Услышав её слова, Альбия сначала не поверила своим ушам. Марк в Риме?! О боги всемилостивые! Неужели её желание, желание смертной девушки, было так сильно, что его услышали на небесах?

Альбия взяла послание с такой поспешностью, словно от его прочтения зависела вся её жизнь.

«Марк Блоссий приветствует прекрасную Альбию и ждёт её на пир в своём доме в Каринах».

Альбия подняла глаза. Элия всё ещё стояла перед ней и смотрела на неё так странно, что Альбия вспыхнула от смущения.

– Великая дева не одобрила бы тебя, Альбия, – с укором проговорила Элия.

– Наверное, – согласилась с ней Альбия. И смущаясь ещё больше, прибавила: – Но я должна поговорить с ним... в последний раз...

Глава 23

Кипарисы, вязы, клёны и платаны огромного парка, окружавшего римский дом кампанца Марка Блоссия, сияли в свете луны серебром и багрянцем осени. Порхая как бабочки, слетали с веток сухие листья. Воздух был звонок и чист.

Вступив во владения Блоссия, Альбия остановилась и прислушалась к долетавшим до неё со стороны дома весёлым голосам и смеху. В портике мерцали огни. Среди зарослей олеандра и мирта, по извилистым дорожкам, бродили прирученные газели из пустынь Африки; в пруду, у самого дома, плавали грациозные белые лебеди.

Альбия медленно приблизилась к дому. Ветвь розового куста тихонько задела её по лицу, как будто поцеловав в темноте, и пахнула душистой свежестью. Девушка на миг закрыла глаза, наслаждаясь этим чудесным прикосновением. Её ощущение усилила нежная мелодия кифары, плывшая по воздуху подобно разлившемуся в нём ароматному потоку божественной амбросии.

– Ты точно тень Елены в поисках своего призрачного Париса, – услышав насмешливый голос за спиной, Альбия обернулась и увидела Овидия.