Весталка. История запретной страсти (СИ)

Она миновала короткий портик и тесный вестибул и, войдя в атрий, огляделась. Здесь не было ни мрамора, ни штучного пола; в глубокой нише застыли бронзовые потемневшие от времени статуи Аполлона и Дианы, а у стены, напротив имплювия, стояла лишь скамья с ножками в виде тигриных лап.

Деллия не впервые была гостьей в этом доме, но, каждый раз, входя сюда, удивлялась непритязательности императорской четы. Она знала, что и другие свои виллы Август украшал не мраморными статуями и картинами, а террасами и рощами, и собирал там древние и редкие вещи. Помещений в доме было немного, и Август спал в одной и той же спальне больше сорока лет. Свою неприязнь к большим и роскошным домам он подтвердил, приказав разрушить до основания дворец своей внучки Юлии.

– Деллия?! – неожиданно раздался удивлённо-радостный возглас, а в следующее мгновение рядом с женщиной возник разыскиваемый ею Ликин.

– Пусть боги охраняют этот дом от всяких бед и несчастий, а Эскулап пусть дарует скорейшее выздоровление нашему Цезарю! – сказала Деллия и взглянула на Ликина сквозь длинные ресницы.

Ликина, как и Келада, и других своих вольноотпущенников, Август держал в чести и близости. Зная об этом, Деллия давно подумывала над тем, как завоевать привязанность Ликина, но ей мешал Гилас. Правда, и Гиласа, недавно ставшего её любовником, она не хотела терять: ведь он тоже входил в круг доверенных императора. Теперь же, когда Гилас, даже не простившись, отбыл в Грецию и не мог ей помочь, Деллия поняла, что лучшего случая завязать с Ликином близкие отношения может уже не быть.

– Ах, милый Ликин, я, право, не знаю, стоит ли беспокоить тебя... Ведь у тебя и без моей просьбы так много важных дел, – проговорила Деллия в притворном смущении.

Ликин жадно смотрел прямо в лицо красавицы, а она, поймав его взгляд, не потупила глаз, слегка приподнятых к вискам, с влажным зелёным блеском, и этот её взгляд придал ему уверенности.

– Мне будет приятно выполнить любую твою просьбу, очаровательная Деллия, – с этими словами Ликин дотронулся до её руки; пальцы его затрепетали и замерли: он наслаждался теплом и нежностью её кожи.

– Мне необходимо увидеться с Ливией, – заговорила Деллия после короткого молчания. – Я была бы тебе признательна, если бы ты устроил мне встречу с ней как можно быстрее.

– Видишь ли, Ливия почти не выходит из покоев императора. Не уверен, что смогу вызвать её оттуда, – не сразу, поразмыслив, ответил Ликин.

– Как жаль, что ты ничего не можешь сделать для меня, – вздохнула Деллия.

Она смотрела в сторону, поглаживая шею кончиками пальцев и постепенно опуская их до тех пор, пока они, как бы случайно задев ворот столы, слегка обнажили её высокую пышную грудь. Её маленькая кокетливая хитрость удалась: какое-то время Ликин поглощал её тело откровенно алчным взором, а затем решительным тоном пообещал:

– Я устрою тебе встречу с Ливией!

– О Ликин, какое у тебя отзывчивое сердце! – воскликнула Деллия, кидаясь на шею императорскому фавориту.

Быстрым движением руки Ликин прижал её к себе и прильнул губами к её шее, но Деллия тут же отстранилась от него.

– Приходи в мой дом, когда пожелаешь, – сказала она, игриво улыбаясь, – я буду ждать тебя.

Прошло больше получаса, когда Деллию наконец проводили во внутренние покои императорского дома.

Ливия Друзилла – супруга Октавиана Августа и первая римская императрица – сидела в кресле с высокой прямой спинкой, походившем на трон микенских правителей, положив одну руку на колено, а другой опираясь на лежавшую на подлокотнике маленькую подушечку. На ней была строгого покроя стола; на шее, на руках – никаких украшений; густые волосы уложены в высокий тупей с аккуратно заплетённой косичкой. Ливия была уже не молода, но довольно энергична; красивая, умная и чрезвычайно честолюбивая, она сумела быстро подчинить себе Августа и с годами её влияние на него не ослабевало. Император относился к жене с величайшим почтением; Ливия была готова на всё, чтобы удержать мужа. И не только ради семьи. Она любила власть сама и хотела передать её своим сыновьям.

Минуту, показавшуюся Делии вечностью, Ливия разглядывала чуть склонившуюся перед ней гостью и затем сказала не то вопрошая, не то утверждая:

– Надеюсь, из-за пустяков ты не стала бы беспокоить меня?

В её голосе звучала спокойная властность.

– Позволь выразить сочувствие по поводу нездоровья твоего божественного супруга, да ниспошлют ему боги благоденствие и долголетие, – начала Деллия, глядя на тонкое, славившееся нежностью кожи лицо императрицы со следами бессонницы.

Ливия милостиво кивнула и жестом велела ей продолжать.

– Я пришла, чтобы сообщить божественному о том, как в государстве нарушаются изданные им законы. Думаю, Цезарь должен знать, что среди его подданных есть люди, которые открыто пренебрегают его стремлением восстановить обычаи наших предков и – об этом даже говорить страшно! – не почитают наших богов.

– И ты, конечно, знаешь, кто эти дерзкие?

Тут Деллия выпрямилась и с горящими глазами, устремлёнными на жену Августа, невозмутимо ответила: