Весталка

Я была в состоянии, близком к прострации, когда замаячил зеленый светлячок такси и что-то вытолкнуло меня к дороге, заставило поднять руку. Расхлябанная, горбатая «Победа» затормозила с противным визгом и хрипом. Я никогда не ездила в такси. С моими деньгами только в них и ездить! Я даже боялась такси. И когда вечером, бывало, они сами останавливались, а шофера, щедро улыбаясь, предлагали подвезти, отшучивалась и отмахивалась, возможно, и со злостью. Но сейчас я села, даже словно повалилась на сиденье рядом с водителем. Мне было как будто все равно куда ехать, лишь бы прочь из этого мрака, ветра и озноба, ходившего по телу долгими волнами. Одна только мысль и перебивала дурноту: «Хватит ли у меня денег? Сколько стоит это такси?» Я ведь не знала, что в них есть счетчик. Решила: немного погодя спрошу, если денег не хватит — выйду.

— Подпила, что ли? А? Ты, девочка? Куда везти-то? — услышала наконец голос таксиста.

В тепле машины, освобождаясь от озноба, отдыхая от охватившего душу ужаса, невидящим взглядом глядела на лицо таксиста.

458

— Пьяная, — сказала, приходя в себя. — До Восточной везти.. Сколько

туда?

— Хм. Сколько накрутит... Ты что? На тачке не ездила? Или без денег? Без копейки не вожу. Десятка, полторы..

«Пятнадцать рублей!» — ужаснулась, но промолчала. В машине было тепло, уютно. Стучал счетчик или часы. Мягко качало. «Победа» мчалась по безлюдным улицам, с шелестом раздвигая тьму. Отходили мои заледенелые ноги, колени, сошла дрожь, и я уже осмысленнее поглядела на лицо спасителя. Простецки широкое, наверное, бывшего колхозного тракториста. Гаслый окурок зажат в углу рта, здоровенные руки на руле, привычно подкручивают руль. Руки грузчика, пахаря. Мужские руки.

— Видно, здорово ты поддала! — опять сказал таксист с каким-то намеком. — Долго гуляешь, курносая.

«Ух, ненавижу, когда меня так называют!» — совсем приходя в себя.

— Да кто я вам? Чего вы? — вдруг вскипела я.

— Ну-ну! Ишь ты! Строгая.. Чего ты?

— И не «ты»!

— Ну, извини. Я попросту. Деревенский. А ты вроде и не пьяная? — взглянул пристальнее.

— И попросту надо вежливее! «Ты-ы»..

— Какая вы.. Вы кто будете?

— Зачем вам? Вы же все уже определили.

— Ну, не серчайте.. Я — попросту. Вижу теперь. С работы.. должно.. Не выпивши. А нам всяких возить приходится. Да и время такое. Какая уж работа? Счас только гулящие..

— А такая! Медсестра я. Из больницы. Со смены.

— О-о. И так поздно?

— Операция.

— А-а-а, — протянул он уже другим голосом. Выбросил потухлый окурок. Нащупал пачку.

459

— Закурить можно?

— Курите.. Хотя я терпеть не могу табак.

— А.. Ну, тогда я не стану.. Ладно.

Он стал вдруг неуверенный, потерял свой беспечно-наглый тон. На время замолчал. Но краем глаза я видела, — он рассматривает меня, и рассматривает пристально. Взгляд прошелся по рукам, поискал обручальное кольцо, не нашел, оттеплел, порхнул по колену в распахнувшиеся полы пальто и, должно быть удовольствовавшись обзором, вернулся к дороге.

Я запахнула пальто. Молчала. Оттаивала. Все-таки он не представлялся мне противным, этот мой спаситель. Не окажись его, что бы со мной было? Даже не могу предположить.

Молчала.

— Так вот ездишь, ездишь.. Мыкаешься, не спишь.. А еще девушки такие строгие, неразговорчивые.. Попадаются.

— Я не девушка.

— А кто вы?

— Ну, мать, вдова, — ляпнула, чтобы отделаться: отвяжись ты со своими разговорами. Как часто мужчины противны этой дурной, расхожей, прилипчиво-примитивной речью.

— О-о-о.. По вам не скажешь! А сколько же лет, однако.. Вам? А?

— Такое у женщин не спрашивают.. Много... Или мало..

— Эт-то правда, что не спрашивают, а вы все равно как девчонка.. Я думал — двадцать.. Двадцать пять навряд.. А?

Он ошибся почти на двенадцать лет. Я молчала. Обычный, наверное, дежурный у них, таксистов, разговор.

— Ну, звать-то вас как хоть? Не скажете? А? Эх.. Зря.. Я ведь от души.. Теперь поняла, что понравилась. И не как-нибудь, сильно понравилась.

Это знают и понимают все женщины, сразу, всегда. Понимают самые тугие умом. Здесь не нужен ум, здесь шестое, седьмое ли женское чувство.

Он довез меня до самого дома, а когда открыла сумку рассчитаться,

460

сказал:

— Завтра вас встречу?

— Зачем это?

— Ну.. Кхм.. Ну, просто.. Понравились вы..

— Не стоит.

— Деньги мне ваши не надо.

— То «не вожу», а то «не надо»?!

— Дак я думал..

— И мне ваших тоже не надо, — сказала, кладя деньги на сиденье, дергая ручки дверки. — Как она у вас открывается?

— На себя надо.. Вот. Поговорили.. К себе ручку. Тяните.

— До свиданья. Спасибо..

— Так приеду? Кончаешь когда?

— Кончаете..

— Х-х.. Хм. Ну, погодите.. Какая вы.. Кончаете когда.. Во сколько?

— По-разному.

Я торопилась. Сын, наверное, не спит. Обещала вернуться в восемь, не позже девяти. И еще миновать жуткий ночной двор, который и днем-то — пустыня.