Вестерн. Эволюция жанра

Именно мрачностью окрашены на этот раз у Форда все традиционные ситуации вестерна. Здесь уже нет тех правил игры, которые обозначали для зрителя нестрашную условность смерти, когда погибал не столько конкретный человек, сколько само Зло, нет блистательной и в общем бескровной акробатики драк, схваток и погонь. На экране — жестокая реальность, тем более впечатляющая, что она воспроизведена таким выдающимся мастером кино, как Джон Форд. Настоящее страдание и настоящая смерть сопутствуют шайенам на каждом этапе перехода. Трагический отсвет лежит на любой из перестрелок и атак, на вынужденной сдаче половины племени в плен, когда зима с метелями и обильными снегопадами застала их без одеял и теплых шкур бизонов, на их бунте и побеге из форта, комендант которого, педантично следуя приказу, намеревался отправить измученных людей обратно. Даже случайная встреча с ковбоями, перегоняющими гурт скота, оборачивается для индейцев беспощадной перестрелкой и гибелью нескольких воинов.

Лишь однажды Форд позволяет себе вернуться к безмятежным временам доброго старого вестерна: в одном из эпизодов он выводит на экран знаменитого шерифа Вайата Ирпа, того самого, рассказы которого он с увлечением слушал, работая у Томаса Инса, и со свойственным ему юмором показывает, как тот с помощью деревянной колотушки, бутылки виски и охотничьего ножа извлекает пулю из ноги ковбоя, подстреленного им же самим за излишний темперамент, чтобы тут же вернуться к прерванной карточной игре. Но эта перебивка, сделанная по принципу контраста, лишь усугубляет общий суровый колорит фильма.

Вернемся теперь к финалу. Для эмоциональной оценки картины он действительно, как говорилось, не имеет существенного значения. Тем не менее он несет в себе известный социальный заряд, характер которого олизок концепциям Голливуда. Значение «Осени шайенов» в постижении и расширении индейской темы несомненно. Здесь она впервые проходит на широком общественном фоне, ибо в фильме показана реакция на происходящее всей страны. Думается, что «Голубой солдат» и «Маленький Большой человек» в этом смысле немалым обязаны фильму Форда. Но если те картины отличала резкая бескомпромиссность конечных выводов, то Форд своим финалом, в котором честный и мужественный белый герой — упоминавшийся уже нами армейский капитан — одерживает вопреки непреодолимым, казалось, препятствиям победу и добивается благоприятного для индейцев решения, сохраняет верность тем принципам, которых придерживается Голливуд в области социального фильма.

Как раз в конце пятидесятых — начале шестидесятых годов это направление в американском кино было представлено такими острокритическими произведениями, как, например, «Двенадцать разгневанных мужчин», «Самый достойный», «Семь дней в мае». Но в любом из них, с какой бы откровенностью ни обнажались социальные язвы, конфликт завершался благополучно. Зритель мог негодовать, возмущаться, всерьез задумываться над общественными проблемами, но он не должен был сомневаться в жизнестойкости системы. Именно она в сочетании с энергией, умом и смелостью героя приводит действие к неизменно положительному результату. Мысль ясна: частные недостатки, сколь бы пи были они ужасны, в конце концов устранимы, ибо общественно-политические основы государственного строя во всех случаях обеспечивают торжество прогресса и справедливости. И мысль эта, подкрепленная финалом, присутствует в «Осени шайенов».

Гораздо пессимистичнее выводы, которые мог сделать для себя зритель всего через шесть лет, после фильма «Голубой солдат». Страшная резня, устроенная солдатами Ковингтона (он же, как помнит читатель, полковник Чивингтон) и оставшаяся безнаказанной, была показана Ральфом Нельсоном безжалостно и без каких-либо смягчающих вину белых обстоятельств. Выло хладнокровно перебито все население индейской деревни. На глазах у белой героини картины, безуспешно пытавшейся спасти от уничтожения хотя бы детей, их методично расстреляли одного за другим, причем убийцы в мундирах старались целиться в голову. А другого героя, рядового Хонеста Кейта, прошедшего мучительный путь преодоления иллюзий о благородстве миссии белого человека, когда он в финале поднял яростный бунт против кровавой расправы с индейцами, просто заковали в цепи. Этот фильм вместе с вышедшей год спустя и уже не раз цитированной нами картиной «Маленький Большой человек» уничтожил последние остатки легенды о кровожадных туземцах и белом человеке — носителе цивилизаторских идей.

Артур Пенн тоже не щадит бледнолицых братьев, когда, подобно Нельсону, в жестокой документальной манере, от чего все выглядит еще более страшным, воспроизводит на экране хронику зверств, учиняемых над индейцами солдатами Кастера. Снова громоздятся горы трупов детей и женщин, снова, упоенные кровью, опьяненные ею, каратели сеют ужас смерти.