Вести ниоткуда, или Эпоха спокойствия

У тех, кто живет в обстановке бесклассового общества, где нет ни нужды, ни угнетения, ни соперничества из-за власти и денег, и взгляды на жизнь и все мироощущение иные, нежели у людей конца XIX века. Даже внешне они не похожи на своих предшественников — они здоровее, одухотвореннее, на их лицах всегда играет улыбка. Человек сделался человеку другом и братом. Женщины стали настоящими подругами мужчин. Исчезли буржуазные формы брака, порожденные корыстью, и люди следуют своим естественным влечениям, даже не представляя себе, что их отношения должны быть кем-то санкционированы. Моррис очень подробно касается этой стороны жизни в своей утопии — и это не случайно.

Для английского интеллигента конца XIX века вопрос о формах брака стоял очень остро. Слишком опошлены были отношения между мужчиной и женщиной соблюдением внешнего благоприличия и развратом исподтишка. Слишком глубоко проникла в семью корысть. Слишком фальшивой сделалась приторная викторианская сентиментальность. Душевно здоровый человек, бунтовавший против буржуазного общества, неизбежно возмущался и против буржуазной семьи — верного сколка этого общества. В восьмидесятые — девяностые годы люди передовых взглядов все чаще отказывались официально оформлять свои семейные отношения. Именно атмосферой передовых интеллигентских кружков восьмидесятых — девяностых годов и объясняется то, что Моррис в своей книге решительно порывает с традицией утопической литературы, которая, как правило, подчиняла отношения полов очень строгой регламентации, вплоть до запрещения личного чувства, как это сделал Кампанелла в своем «Городе солнца».

Утопия Морриса заселена живыми людьми, а не бездушными манекенами Беллами. Здесь случаются свои недоразумения, здесь иногда происходят и настоящие трагедии. Но все это перекрывается расцветом человеческой личности. Морриса упрекали в том, что с переменой социального строя у него даже погода в Англии переменилась. За все время путешествия по Темзе и поездок по преображенному Лондону ни одна туча не застлала неба, сиявшего голубизной. Что ж, мир коммунистического общества и в самом деле залит для Морриса солнцем. «Многие, — справедливо отметил в своей книге «Английская утопия» английский историк-марксист А. Л. Мортон, — писали утопии, в которые можно было поверить. Но Моррису удалось изобразить такое утопическое государство, в котором хочется жить».

Значительно слабее, однако, Моррис в тех местах своей книги, где он сталкивается с проблемами политэкономии.

В период написания «Вестей ниоткуда» Моррис не сомневался ни в одном освоенном им положении учения Маркса. Однако он считал, что многие стороны этого учения приложимы лишь к переходному периоду от капитализма к коммунизму. Что же касается коммунистического общества, то в нем, по мнению Морриса, восторжествует его собственный медиевистский анархо-коммунистический идеал. Эта борьба между марксистскими и анархо-коммунистическими сторонами мировоззрения Морриса очень заметна в романе.

В тех частях романа, где речь идет о том, «как совершилась перемена», Моррис умный марксист. Сейчас нет нужды отмечать все те места, где Моррис показал себя замечательным прозорливцем, — его правоту подтвердила история. В девяностые годы Моррис уже не верил, что в Англии немедленно совершится пролетарская революция. Он теперь много думал о том, сколько трудностей стоит на ее пути, и сознание этого сделало его рассказ о революции настолько правдивым, что иной раз начинает казаться, будто читаешь о событиях, уже совершившихся. Что же касается отдельных частностей, то они, если учесть тогдашний вровень социалистического движения в Англии, не могут не вызвать восхищения силой авторского предвидения. Моррис говорит и о том, что буржуазное общество, склонявшееся к закату, вынуждено будет принять определенные формы государственного капитализма, и о том, что именно в огне гражданской войны рабочий класс выкует кадры, необходимые для руководства обществом, и о том, что сопротивление революции со стороны правящих классов примет формы, которые мы сейчас назвали бы фашистскими.