Вести о гр. Л. Н. Толстом

Какими-то судьбами мне пришлось проезжать через город Крапивну, где я узнал, что брат гр. Толстого – Сергей Николаевич, с которым мы некогда находились в самых дружественных отношениях, состоит в должности крапивенского предводителя дворянства. Я на время отложил свое путешествие, решившись во что бы то ни стало повидаться с ним, тем более что его приезда в Крапивну ожидали со дня на день. Получив известие, что Сергей Николаевич вместе с Бибиковым (председателем земской управы), ближайшим соседом Льва Николаевича, прибыл в город, я немедленно отправился в квартиру, которую они занимали… Дело было вечером.

– Что вам угодно? – вежливо и с неподдельным участием спросил меня граф.

– Сергей Николаевич, вы не узнаете меня… Помните вы Николая Васильевича Успенского?..

– Боже мой! – отступая назад, с распростертыми руками воскликнул граф. – Да неужели это вы, Николай Васильевич… что же это такое? Как мы с вами изменились… Ай, ай, ай!.. Впрочем и немудрено: целая четверть века пронеслась с тех пор, как вы жили в Ясной Поляне и гостили иногда в моем Пирогове… Садитесь, пожалуйста, давайте с нами обедать… Позвольте вас познакомить: Бибиков, Успенский.

– Да мы давно знакомы с Николаем Васильевичем, – заметил Бибиков, – помните, вы однажды весной приезжали ко мне со Львом Николаевичем…

– Очень хорошо помню, – сказал я, – не забыл даже, как вы со Львом Николаевичем играли в бильярд…

– А вы слышали, брат Лев-то? – с тревожным видом обратился ко мне Сергей Николаевич.

– Что такое?

– Исповедует вегетаризм, пишет для народа книжки, ходит по святым местам в лаптях… Сам себе готовит пищу, ездит по воду с бочкой, а раз одной яснополянской вдове-крестьянке вспахал целый осьминник земли… Да вы, Успенский, хорошо знакомы с тенденциями, которые он проводит в своих книжках?

– Еще бы! Недавно я был сельским учителем, и мне нарочно присылали из училищного совета целые вороха позднейших произведений Льва Николаевича, в которых он проповедует, что богатство – зло, деньги – пагуба, что мужику нужен не надел, который бы обеспечивал его существование, а всего только три аршина земли, что не следует сопротивляться злу и «аще хощеши совершен быти, раздай свое имение нищим»…

– Ну да! Что вы на это скажете?

– Мне кажется, что Лев Николаевич должен был бы своим примером санкционировать те принципы, которые он проводит в своих книжках. Отчего бы, например, ему не подарить нищим свою Ясную Поляну?

– Он говорит, что она ему не принадлежит и что он сам живет в ней в качестве нищего, «из милости»…

– Ну, вот самарскую землю роздал бы бедным крестьянам…

– «Эта земля тоже, – говорит, – не моя… кроме лаптей на ногах, у меня ничего нет… Когда мне нужно идти в баню, я и то обращаюсь с просьбой к своим дать мне пятачок»…

При последней фразе мы разразились дружным веселым смехом.

– Дивны дела Твои, Господи! – скрестив руки, с усмешкой проговорил Сергей Николаевич. – Вы теперь, Успенский, куда же направляете свой путь?

– В Питер, если Бог донесет…

– К брату заедете? Он теперь живет в Москве в Хамовниках… я дам вам адрес…

– А не сердится на меня Лев Николаевич?

– За что же? Бог с вами!..

– Помните, я по вашему настоянию сообщил в семействе Ауэрбах о неласковом обращении вашего брата с одним из его учеников…

– Эх, батенька! Да он забыл об этом и думать. «В детском возрасте, – говорит, – я не такие дела разделывал»… Пустяки! Непременно заезжайте…

На другой день я отправился в Москву, заручившись подробным адресом Льва Николаевича.

* * *

Около десяти часов вечера я сел в вагон третьего класса, и лишь только поезд тронулся от станции Ясенки, как один из пассажиров, протирая занесенное снегом стекло, воскликнул:

– А вот сейчас будет и Ясная Поляна, где живет наш знаменитый беллетрист и философ Лев Николаевич Толстой…

– Как жаль, что ничего не видать! – заметил другой пассажир, стараясь рассмотреть историческую достопримечательность.

– Одним словом, райское местечко, – пояснил пожилой мужчина с длинными волосами, одетый в засаленный подрясник, – мне неоднократно случалось бывать у графа… У него два каменных дома – что твои дворцы!.. Прекрасный сад, анжерея, разные службы и надворные постройки…

– А вот подите, – возразил первый пассажир, – сам обладатель этого райского местечка ходит в лаптях…

– Я так понимаю, – смиренно отвечал подрясник, – на них нашло какое-либо затмение… Так как и с небесными светилами случается затмение, то почему же ему инде не помрачать умы и земных светил, с каковыми достойно есть сопричислить Льва Николаевича…

Вскоре между пассажирами возник ожесточенный спор по поводу воззрений и миросозерцании графа Толстого; по всем углам вагона раздавались слова: политеизм, деизм, дарвинизм, социализм, коммунизм и даже буддизм…