Вести с полей

Под муженьками он имел в виду и январь, и февраль, которые здесь, в степи, так буянили, словно безмозглые мужички дома по пьяне жизнь корёжили родне – радостно и с удовольствием. Он остановился на краю лесочка перед маленьким лугом с полёгшей травой, опёрся плечом о березу, закурил, ещё раз поглядел на небо, поддерживая дорогую и редкую шапку свою из норки сшитую, выдохнул как прыгун в длину перед разбегом и уже одной ногой  шагнул в сторону недалёкой дороги, по которой все ездят в город. Но притормозил его шорох справа. Не зверь это шевелился в кустах. Зверь, даже маленький, он шумный в чащобе. Он кусты преградой не признаёт. А вот человек инстинктивно перемещает себя сквозь  любые препятствия с осторожностью. Это только говорят так: «природа-мать». А она иногда человечка невзначай в такой рог завернёт, что бараны да джейраны треснут от зависти. Она мать, конечно, наша, но строгая. Поэтому мы с природой-мамой особо не расслабляемся. Её бережем, как получится, а себя в природе храним аккуратно и бережно.

Пригляделся мужик в белом тулупе. Минуты три вглядывался. После чего вышел на лужок и команду отдал:

-А ну ко мне мухой! Савостин, Макушев, бегом, мать вашу!

Кусты раздвинулись и вылетели из них точно вычисленные Макушев с Савостиным. Механизаторы. Подбежали и вытянулись перед мужиком  как рядовые перед маршалом. Так натянулись, что чуть звон не пошел от них как от струн балалайки.

– Сюда притащить всё, что в кустах, – тихо сказал директор совхоза  «Альбатрос» Дутов Федор Иваныч. Царь, бог, папа родимый для всех совхозных десяти тысяч душ и меч-кладенец. Ну, по ситуации, конечно.

Через три минуты у его ног лежали фары от трактора «Беларусь», тяги рулевые, наконечники и новое сиденье от того же трактора.

– Ну!– повторил ещё тише Федор Иваныч Дутов и расколол взглядом обоих напополам. В таком виде они улетели в кусты повторно и вернулись, прогнутые в спинах тяжестью задней оси.

– Кому? – спросил директор почти шепотом.

– Корчагинским, бляха! – поник головой Макушев.

– Уболтали по пьяне, суки! – трагически всхлипнул Савостин и высморкался в рукав телогрейки. – Слово держим. Так выходит. У них-то нету. А у нас десять комплектов второй год лежат.

– Приедут когда и на чём? – Дутов Федор Иваныч потрогал ось и вытер масло о траву.

– В восемь, – Макушев стал быстро растирать онемевшие бледные щёки.

– Отвезёте на их машине всё обратно на склад. – Директор потянулся и глянул влево. На дорогу. – Деньги получили? Сдадите в кассу. На складе пусть посчитают, сколько вот это стоит по госцене и сдачу бухгалтерия пусть отдаст корчагинским. И нехай они забирают всё и хиляют домой, оборванцы.

– А мы чего? А нам куда? – с дрожью в голосе и в коленях вымолвил Савостин.

– Вы скажете бухгалтеру, чтобы она с вас высчитала из зарплат за ноябрь столько, сколько вы у корчагинцев взяли. Проверять не буду.

– Спасибо, дядя Федя! – воскликнул Макушев за двоих.

– Вы золотой человек! Всем расскажем. Хотя все и так знают! – ещё более патетически вскрикнул Савостин.

Но директор Дутов Федор Иванович уже шел к дороге, по которой катилась его «Волга М-21». За ним. Он до дороги всегда пешком ходил. Семь километров. Разминался, отдыхал. А щофер рассчитывал время и в нужный момент его перехватывал. Такая «Волга» только у него в здешних краях была.

Чёрная как антрацит и блестящая. С вставками где положено из нержавейки. Из Тулы, с родины прислали ему друзья из прошлого – обкомовцы. Они же и договорились с Москвой, с самым верхом, чтобы его из заведующих орготделом послали на целину директором совхоза. Москва его в роли этой полюбила, ничем его не обижала, помогала всем, чем надо было. Он друзей и сам не забывал. И посылки слал достойные, и в гости возил на охоту с рыбалкой. Да в баньку собственную, человек на двадцать срубленную. С шашлыком, коньячком и девятью девчушками, которые в совхозе не числились. А работали у него на участке в два гектара цветоводами и работницами теплиц. Летом за яблонями, сливами и грушами ухаживали, да в доме деревянном, десятикомнатном и двухэтажном порядок стерегли. Земли чёрной он привез в шестьдесят втором из Тульской области целый эшелон. Грузовики её за две недели с горем пополам перетаскали в совхоз. Зато потом всё росло у него в степном зазеркалье как в Туле родимой. От того и не мучила его ностальгия так, как многих, имеющих в память о родных местах кто ложку деревянную, кто гармошку или старые фотокарточки, где мама с отцом  ещё молодые и красивые.

– Здоров, Ванёк! – пожал он руку шоферу.– Едем сперва в Управление, потом в обком, потом к Юрке Быкову. Водки с ним обещал хлебнуть. Домой поедем часов в девять. Поздно вернёмся.

– Да кого я этим  удивлю и взволную? – засмеялся шофёр Ванёк.

И «Волга», мягко шурша по прекрасному асфальту, положенному специально, чтобы  городским в «Альбатрос» не тряско было добираться. Да чтобы и самому в город приезжать без ушибов хоть и начальственной, но ещё помнящей отцовский ремень задницы.

Савостин и Макушев дождались грузовик из совхоза имени Корчагина.