Вестник

            Джулия ощущала томительную тишину, подрагивавшую на кончиках пальцев и звеневшую так, что закладывало уши. Дворецкий, сопровождавший приезжих до библиотеки, вышагивал рядом, словно хорошо вышколенный болотный дух: темно-зеленый бархат его ливреи на свету отливал красным, в полутьме растворялся до расшитых серебром манжет. Присутствие старика ничем не наполняло комнаты – даже шорохом шагов.

Воспоминания о маленькой комнатушке в подвале не оставляли Джулию в покое. Замок казался ей замаранным. Она не могла понять, почему Алекс оставался здесь так долго. Он не любил большие, надменные дома, да и местные обитатели вряд ли могли вызвать у него симпатию. Возможно, дело было в Горах.

Джулию пугал Астоун. Она хваталась за причины – за покушение, за слишком вычурный интерьер, за безлюдье, но она лгала себе. С подъездной аллеи начинался другой мир: он был более плотным, более красивым, за каждой линией скрывалось чудо, дрейфовавшее через стены до береговых скал. Джулия вошла в него, но как будто осталась снаружи; нечто по-прежнему скрывало лицо за каменной маской, она чувствовала это, верила и не верила себе. Подобным мыслям можно было сопротивляться, сидя у больничной стены и ставя себе почти утешительные диагнозы, но здесь, в Астоуне, паранойя смотрела на нее во все глаза без малейшего намека на улыбку. За каждой линией – другая линия, за каждой вещью – более длинная тень. Вот так это было в Астоуне.

После десяти минут кружения из одной гостиной в другую ее попросили подождать в маленькой комнате, заставленной зеркалами и книжными этажерками. Джулия присела в кресло перед камином, потихоньку начиная согреваться. Вскоре муторная усталость начала свозить цвета и опрокидывать ее навзничь. Тело требовало закрыть глаза – дать ему передышку. Через несколько минут ей стало всё равно, если ее застукают сопящей в кресле посреди чужого дома. А потом...

...Пестрел берег океана тысячью зеленоватых искр – это светились ракушки, раскрытые, словно ладони. У неба был цвет крыльев чайки. На восток шеренгами неслись облака, влажный ветер рвал на Джулии платье. Она услышала чей-то голос. Кто-то тихо говорил с ней, стоя за ее спиной, он просил понять. Негромко нашептывал, и она плакала от тоски, хотя уже в тот миг знала, что забудет каждое слово. Вдалеке над лесом проступала громадная сизая тень, но слезы размывали образ. Берег пляжа лежал перед ней недорисованной картинкой; кто-то выложил на белом песке круг из обугленных костей, в центре стоял ребенок – сквозь его глаза и в крике открытый рот пробивалось ревущее пламя.

Ветер поднял занавес из светлой пыли, и все погасло.

*                      *                      *

            – Мисс Грант? Простите, что заставили вас ждать.

            Джулия встрепенулась. Непонимающе уставилась на Эшби, стоящего возле камина. Его взгляд не выражал ничего, кроме аккуратного смущения.

            – Да... – Она выпрямилась. В глазах всё поплыло – то ли из-за слез, то ли от воображаемой пыли. Поклявшись себе как следует отоспаться при первой же возможности, она изобразила внимание и выбралась из кресла-гнезда.

            – Лорду Ричарду стало лучше, теперь можно начинать.

            «Завещание... Значит, врач уже ушел».

            Она вспомнила, из-за чего случилась заминка. За полчаса до оглашения последней воли Каталины Чесбери Ричарду стало настолько худо, что пришлось вызывать семейного доктора. Перед глазами Джулии снова пронеслась фигура Виктории в черном платье, похожая на истеричную птицу.

            – Вас ждут в библиотеке. Я провожу вас, мисс Грант.

            Путь оказался коротким. Пара поворотов и массивная дверь. За ней – вся честная троица. Джулия распрямила спину и послушно вошла внутрь.

            Во главе прямоугольного стола скромно примостился нотариус. По правую руку от него, но в отдалении, лорд Чесбери. Джулия осторожно пригляделась к Ричарду, но заметила лишь бледность и забинтованную ладонь, безжизненно покоившуюся на стопке бумаг: он вежливо отвлекся, обнаружив ее присутствие, поздоровался и даже соизволил встать, хотя его качнуло не в ту сторону. Элинор, сидевшая слева от нотариуса, не проронила ни слова; Виктория присутствовала здесь исключительно ради соблюдения протокола – ее взгляд постоянно метался между испугом и скукой.

            – Прошу вас, мисс Грант, присаживайтесь, – беря на себя роль любезного хозяина, произнес Ричард. – Думаю, теперь мы можем начинать.