Вестник

Мама говорила, что только скоротечное делает нас счастливыми. А я думаю, это весело. Просто весело. Для меня нет большего счастья, чем забавлять тебя. Ты сердишься на большинство моих шуток, временами тебе есть, что терять. Ты заново выстраиваешь свой волшебный замок из слов, и я не стану мешать. Но однажды я приду, и мы вместе отправимся в путешествие. Я знаю, красная кирпичная кладка угнетает тебя по-прежнему.

Небо, раскрашенное падающими птицами... Ты об этом уже не помнишь. Сумерки, в которых плавают искры от горячей золы. Там всё так же, как ты могла бы хотеть. Я побуду здесь еще немного, чтобы присмотреть за тобой.

Мы ведь скоро увидимся?

Э.»

*                      *                      *

Возле дома Виктории

1 марта, 01:40

            Ветер был ей ненавистен. Он кряхтел, метался, вил гнезда в деревьях, шумел под тысячами колес. Ветер пах будущим – и был тяжелым, как мокрая тряпка. На стенах плясали кривые неоновые разводы. Элинор скользила среди них незаметнее собственной тени, быстрее случайных взглядов. Выбора у нее не было. Что-то подсказывало ей, что сегодня не та полночь, но она уже решилась. Ей снились желтые сны, и везде она была мертвой.

            Девушка проскользнула в узкий переулок и прислонилась к погасшему фонарю. Мысленно еще раз пробежала каждый предстоящий шаг, пытаясь предугадать, где могла ошибиться, и не является ли это причиной ее тревоги.

Последние три дня она изображала больную, Марго даже вызвала доктора, который едва не упек Элинор в больницу. Три дня она не вставала с постели. Прислуга оставила ее этим вечером видеть неспокойные сны – беспомощную и разбитую. Завтра утром госпожа будет всё так же тихо лежать среди белых простыней, и никто не сможет усомниться в подлинности ее недуга. Элинор пошла на всё, даже принимала самодельное дрянное пойло, лишь бы симптомы подтвердились в анализах. В какой-то момент у домочадцев появилось ощущение, что она и в самом деле отдает богу душу. Но настойка не подвела – на третий день силы вернулись. Теперь Элинор могла действовать, не опасаясь за свое алиби.

            Она скинула куртку и засунула ее вместе с маленьким рюкзаком в пустой мусорный бак, стоявший возле стены. Дом, в котором жила сестра, выглядел уснувшим, только в нескольких окнах наверху горел свет. Примерно так же обстояло дело с соседними зданиями. Ветер сменился, начало подмораживать. Это увеличивало шансы Элинор – никого не потянет гулять в такую ночь.

            Она отыскала взглядом окна, за которыми жила Виктория.

Викки и Грэг Фитцрейны отсутствовали этим вечером. В детской едва заметно мерцал ночник, няня в гостиной смотрела телевизор – по полупрозрачным шторам скользили хаотичные тени. Все окна выходили во внутренний двор. Девушка, которую наняли присматривать за младенцем, была обычной студенткой: невысокая, хрупкая на вид; никаких особенных навыков у нее не было, что говорило не в пользу Виктории (впрочем, наивность Викки – не та вещь, на которую стоило жаловаться). Если не случится накладок, можно будет обойтись без крайних мер, дабы пощадить чувствительные нервы канарейки.

Элинор аккуратно надела русый парик с выбивающимися со внутренней стороны темными завитушками. Поверх натянула маску, закрывшую шею и лицо – камуфляж был позаимствован у одного из подчиненных. Черное трико отлично сливалось с асфальтом и стенами, благо снег сошел и больше не представлял опасности. Покрепче затянув ремешки на бронежилете и кожаных наручах, она еще раз проверила арсенал и бесшумно поскакала по раскиданному в проулке мусору.

В дом Элинор пробралась в мгновение ока, миновав парадный вход через подвал частного склада на углу улицы – его хозяева поскупились на охранника, решив отделаться простой сигнализацией. Подвал соединялся с домом Виктории. Сестра жила на третьем этаже; вариант не идеальный, но достаточно простой. Поднявшись наверх, Элинор проскользнула в коридор и принялась заклеивать «глазки» на всех окрестных дверях. Вряд ли у кого возникнет желание болтаться в прихожей заполночь, но всегда может попасться мучимая бессонницей старушка, бдящая соседскую нравственность. Элинор бесили старушки; пускай боятся ослепших дверей до приезда полицейских.

Покончив с приготовлениями, она лишний раз пристально огляделась. Сменить обувь при выходе из подвала оказалось хорошей идеей. Вокруг стояла тишина. Девушка наконец-то подобралась к желанной двери.