Вестник и Весна народов (СИ)

Это конечно сразу превратилось в анекдот, который Софье рассказал отец. Как было на самом деле, и сколько Прусакам пришлось уговаривать Николая помириться никто не знал, но вскоре Петербургу вернули старое название, а отношения между странами стали теплее. Но дворянство и народ запомнили и не забыли.

Возвращаясь к письму, так его написали на немецком. И если Вадим спокойно говорил и читал на любом языке о котором бы не спрашивала Софья, то ей пришлось лезть за словарем.

"Уважаемый Вадим Борисович, пишет вам Эрнст Вернер фон Сименс из Пруссии. До меня дошли вести, что ваша компания начало производство новых металлов повышенных характеристик. Так как моя компания занимается разработкой силовых машин, то мы хотели попросить вас подумать о сотрудничестве. Если это возможно, то получить буклет, для ознакомления…".

И в том же духе, молодая немецкая компания прочила о сотрудничестве. Софье они напомнили "Телеграфы и электричество Волович", которые отвечали за постройку сети телеграфов и первых электростанций в России. Пришлось обращаться к инструкциям от Вадима. Она не знала, что можно было говорить, а что нет. Хуже того, Вадим мог еще не скоро приехать. Софья улыбнулась и взяла телефон.

— Ало, это операторская, с кем вас соединить? — раздался женский голос.

— Пожалуйста Соедините с домом Воронцова, — попросила Софья улыбаясь.

Пока она "рулила", корпорация протянула еще с десяток линий, соединяя город паутиной проводов. Ведь в положении Софьи гулять становилось трудно с каждым днем. Малыши в животе толкались все сильнее. Вдруг Софья задумалась, если все малыши пинаются у мам в животиках, значило ли это, что все люди на земле пинали беременных? Похоже, что Вадим слишком плохо на нее влиял. Софья залилась краской, смутившись своих же мыслей.

Через час приехал Михаил Семенович, чтобы они вместе подумали.

— Нет, ну, здесь нужна осторожность, — Воронцов почесал аккуратную бороду, — по какой-то причине Вадим не отправил иностранцам буклеты. В газетах тоже ничего не писал.

— Он не любит хвастаться. Реклама только, когда все готово, — Софья разлила из расписного фарфорового чайничка ароматный зелёный чай, — я его не понимаю. Иногда, он кажется очень простым, открытым, даже заботливым. Такой мягкий слой.

Воронцов откинулся на спинку мягкого кресла, внимательно слушая. Молодой Беркутов интересовал не только его, но и многих в империи. Такое поистине революционное видение в промышленности и успех в финансах, позволили всей империи чуть сдвинуть баланс в мире.

— Но под этой мягкостью, словно стена. Так я по началу думала, а потом поняла, что это не стена, это основание. Это его убеждения, представление и понятия о мире. Чтобы я не спросила, он всегда знает ответ, на политику, искусство, погоду, музыку, соседей по губернии, что модно в Петербурге, что модно и интересно в Париже, чем живет Лондон, — Софья ударила по воздуху ребром ладони, — так не бывает. Даже заменяя его с телефоном под боком, я не понимаю, как он знает все. Хуже того, он никогда не спит.

Воронцов подавился чаем.

— Это как?

— Вот так, прости за грубость, выполняет супружеский долг, а потом уходит опять работать. Я несколько раз видела, как он сидит и пишет книги, учебники если быть точнее. Я незаметно проникла к нему в кабинет, чтобы посмотреть, это были учебники по химии, для Кавказского университета. Вот откуда? Откуда он все знает? Я верю, что его совершенно ничего не может удивить. Он словно держится в этом мире только за самые простейшие мелочь, только в них находит для себя смысл.

— Какие мелочи? — Воронцов нахмурился. Он как отец хотел для дочери счастья и все эти годы думал, что счастье она и получила. Ту свободу которую хотела, того авантюрного мужа, которого ждала и о котором читала в запрещённых романах Дюма.

— Да самые простые: вкусные блюда, пошлые анекдоты на балах, музыка и картины. Он открыл художественную академию, только для того, чтобы слушать музыку и смотреть на картины.

— Ну позволь, это же совершенно нормально. Так каждый делает, — Воронцов вспомнил многочисленные похода в театр или на балет.

— Для тебя, да и для всех нас, это целое событие! Событие, которое несёт сакральный смысл, возможность пообщаться с людьми, похвастаться, найти друзей, — объясняла Софья, — но не для Вадима. Для него это еще одна возможность поработать, при этом приятно послушав музыку. Где я вижу живого человека, он словно видит все риски и выгоды для дела. Для него все, все мы, просто функции.

Софья руками начала показывать в воздух, словно представляя людей:

— Вот светлейший князь воронцов, у него есть хорошая дочь, и он целый генерал-губернатор, а вот мэр города Мариуполь, он не такой богатый и значимый, вот император всероссийский, он, он пока недосягаемый.

— Ну, — немного растерялся Михаил Семенович, — он же не машина, как эти его паровозы, должно же быть что-то человеческое?