Вестник (СИ)

— Одайон, если ты не против, я посижу немного здесь, а потом поднимусь наверх.

Египтянин не придумал, что сказать, пожал плечами и ушёл, оставив Вестницу наедине с собой.

Закат затихал, фонари становились ярче. Сторона, на которой отдыхала Нимбри, пустовала, в отличие от соседней. Гуляк и десятка не набралось бы, но именно они налипали к краям. Все, кто голосил, распивал или курил, поглощали что-то от реки. Красоту своими глазами или воздух своими лёгкими. А позднее у потока стали отбирать чистоту. Бросить стаканчик в одиночку — дело незаметное, но стаканчиков уйдёт десяток в воду.

— Хорошо, хоть воду чистят. Погоди.

Девушка вглядывалась в каждого на берегу, до момента, пока крупный пакет неизвестной дряни не покинул руки очередного посетителя. У этой реки был мост, по которому Вестница проходит уже второй раз.

— Госбезопасность?! Мы могли представиться простой полицией, зачем так нагнетать?

— Маленьким топором большой ветки не срубишь. Два человека, один в деловом костюме, а другой — изодранной куртке, представившиеся полицейскими вызовут вопросы к той же самой полиции. Тебя этому фильмы не учили?

— Я мало верю, что это сработало бы в моих краях.

— Нам известен адрес, остальное — помеха в решении. Мог и не набирать «улик».

— Стоило казаться убедительным.

Дверь старой прачечной встретила гостей. Волк Грайсин забрал поводок и повесил на крюк, после чего принялся лежать.

— Это я самонадеян? — прошептал Роджер, стоя у косяка.

Внезапно, из-под пиджака выбрался пистолет. Кивок опытного стрелка приказал выбивать преграду.

Доска лопнула, проход распахнулся, ствол нацелен. Выстрел. Смертный локтем подбил пистолет вверх. Пуля прошла мимо.

Впереди стояла Нимбри, заслонявшая деманьяка.

Глава 51

— Сердце женщины — самое вредное. Сердце мужчины — самое глупое. Зачем ты помешал мне?!

— Ним, я думаю, что сейчас наступило время для объяснений.

За спиной Вестницы выглядывал ворох длинных, мокрых волос. Грайсин вылавливала мушкой любой открывающийся дюйм.

— Не надо! - мотала головой Сумрак, адресуя это и стрелку, и цели.

— Ты не знаешь, на что способны эти существа, — настаивал тон Грайсин:

— Уйди с дороги. Её нужно убить, чтобы душа успокоилась.

— Она не причинила никому вреда. Неужели нет другого способа?

— К чему эти бессмысленные разговоры?! Если деманьяк не навредил, он навредит потом. Убивать их эффективнее всего!

— Погоди. Ты не ответил на вопрос! Есть и другие методы? — обратился Роджер.

— Чтобы тело было освобождено, его должно потрясти сильное страдание. Раньше одержимых пытали, рубили наживую, но сейчас намного проще просто убить.

В глубине коморки отскочила шторка. Пистолет посмотрел туда. Ребёнок проснулся. Он подходил всё ближе, вытирая свои глаза свитером крупного размера, надетого, чтобы не замёрзнуть.

— Эта м’ама скучает, — объяснял мальчик:

— Я отпросился, чтобы её успокоить. А она попросила побыть с ней здесь. Я тут долго сидел, вот и уснул.

Детские речи показывали непонимание ребёнка, что тут происходит, но затем, он положил руку на качающийся ствол.

— Не нужно.

— Откуда ты знаешь, что убить проще всего? Ангелы? Это они показали, как нужно с ними вести себя?

— Их действия были лишены философий. Слишком много времени нужно, чтобы что-то обдумать! Счастье будущего строится сейчас, — пистолет Грайсин хотел отвестись, но молодые пальцы Вестника крепко вцепились:

— Отвали! - рывком ствол вырвался вверх.

Нимбри оттолкнул деманьяк, крича вслед.

Затвор отскочил под дымящуюся вспышку. Ногу бросившейся на защиту пробило. Взгляд Грайсин упал на пистолет, ведь он должен был попасть в голову. Крупный нарост, словно глушитель из чего-то твёрдого, отвёл пулю куда смог.

Вестница схватила раненную, роняя слёзы:

— Разве заслуживают сбыться желания тех тварей, которых ты стремишься уничтожить?!

Под молчание девушка усадила истекающего кровью деманьяка на стул.

— Роджер! - криками вырывалась истерика:

— Помоги.

Смертный забегал по карманам. Отверстие надо закупорить, но чёртового платка не находилось. В стороны вылетала мелочь, фантики и бесполезные бумажки. Более плотная из них, упала на колено раненной.

Ощущения колкости подняли руку. Фотография, гладкая для кожи большого пальца. Боль усилилась: Роджер перекрыл рану. Рядом лежала только изолента, теперь серебряной полосой обвивавшая икру.

— Теперь надо вызвать скорую. Грайсин!

Ступор пропал.

— Будет время перетереть. Нам нужно вызвать помощь. Найди телефон.

Поправляя волосы, ботинки, скрывавшие шок, искали домашний телефон. За третьей стиральной машинкой, заваленной старым бельём, остался настенная трубка. Работающая, к счастью.

Дозвон пошёл, но ухо Грайсин дёрнули слова всё ещё на этом конце провода.

- ? — сказал деманьяк.

— О чём она говорит?

— Роджер, что ты взял у неё дома?

— Старое её фото с семьёй.

- ? — продолжала раненная.

Слова продолжали звучать, но это не было похоже на вопрос. Просто повторения.

Деманьяк скрючился, дергаясь в конвульсиях. Оркестр играет завершающие партии. По стене побежали трещины, возможно, от ударов дрожащей спины. Телефон дозвонился, деманьяк замер.