Вестник (СИ)

Парень пошаркал ногами вперёд. Возможно, хрип, издаваемый им, что-то и означал, однако очередная глубокая рана от подбородка до плеча прервала его. Роджер стискивал зубы, облитые багровым.

— Как об стенку биться.

Шаг, порез, шаг, порез.

Элоиза отвернулась от отвращения. Нимбри отвела взгляд от волнения. Смертный молчал, но вид его был ужасен.

— Достаточно, — Апостол наставил на Вестника свой посох. Золотистые диски на нём прекратили свой ход, уплотнились и вытянулись в иглу. Грудь парня пробило насквозь. Он дёргался, повиснув на орудии.

— Как странно, нанёсший удар подобрался вплотную, протолкнув своё копьё глубже в тело:

— Это твоя сила? Твой, так называемый, Витиум?

Дым. Полёт. Занесённая нога. Отскок с неудачей.

— Ясно.

Вестник лежал с раздробленной ступнёй. Просчёт.

Диски завращались вновь, но в конце посоха возник свет.

— Любопытно взглянуть на столь дерзкую ставку Милиты. Привет передашь? Ах да. Не сможешь.

Апостол осветил потолок. Гладкая колонна сверху понеслась вниз.

— Роджер! - всхлип Нимбри не было слышно за поднявшимся столбом грязи и грохота. Энвил в скорби опустил в голову. Внезапно, она заболела.

— Какой бы убийственный не был яд…

Туман осел. Каменный блок застыл. Стал слышен хруст. Минута. Камень у изголовья покрылся трещинами и в секунду лопнул. Обвал закончился, а в его центре горел красный свет. Золотые иглы полетели в источник. Лёгкий мясной фонтан подлетел вверх, но затем снова появился дым.

— Знаешь, — обратился из-за спины к Апостолу Роджер:

— Я уже и забыл, что мне советовали снимать напряжение. Это помагает, хоть и лишает тебя человечности внеш…

Лезвие нанесло повторный удар в знакомое место. На покрытом грязью Смертном ранения не было видно. Хотя, видимо, чернота, которой он разил, была создана не пылью. Его одежда не казалась отделяемой. Он был абсолютно чёрным. И эта чёрная фигура побрела вперёд.

— Он у вас совсем дурак, а?

Со свистом летели обрубки ушей. Вот только неожиданно для всех, парень только ускорял шаг. Кровь брызгала также, как и запрокидывались ноги. Сухожилия несли Вестника вперёд тем, что осталось на его икрах и бёдрах. Однако, чтобы не слетало с Роджера, испарялось, немного отдалившись.

Диски остановились. Копьё полетело в цель. Парня отнесло вперёд. Подняв лицо на врага, Роджер показал свои глаза, чьи белки светились белым. Он не устал, в нём горело рвение. Не во всякой эстафете простые в своём понимании мира дети так рьяно тянут канат, как тянулся по пруту Вестник. Толкая его в себя, пачкаясь пропадающей кровью, он приближался ближе. У ладони Апостола посох надувался волнами. Лезвия по всей площади. Парень не замедлялся. Острый поток хлынул.

Дым. Замах. Свист клинка. С пальцев Роджера слетела кожа, но это не было проблемой. Костлявая культяпка схватилась за рясу. Второй кулак влетел в долгожданную щёку, опятнав её кусками плоти.

— Бефтолковая нафтойвивофть, — выплевал упавший наземь:

— Не думай, фто победа блифка.

Смертный натянул схваченный ворот, подтянув поближе Апостола:

— Верно. Смерти ты достигнешь уж точно не быстро.

— Эх, ввемя. Главная нефправедвивовть в нафем миве — это ввемя. Вюбимые умивают, нафы визни конфаются, у наф забивают самое фенное, но ввемя никогда не останофится или законфится. Ну, пока я его не ваконфу.

— Что ты там несёшь?

Чувство превосходства травит внимание. Гибкий посох уже наставлял на голову Вестника кол, подобный змее.

— Потом увнаеф..!

Роджер улетел в стену. Его ударило, причём сильно. Но Пактум работал, сознание не терялось. Только большая причина маячила перед глазами.

Древка высотой с Роджера кончалась потрёпанным и от обтёски, и от ударов молотом. Простым, но солидным.

— Чёрт! Savnet, Bunarr.

Вестники собрались у лежащего без сознания Апостола. Вестник-великан вытащил орудие, выпустив парня. Вдох, и запястье потухло. Ни одного ранения не осталось на нём.

— Здравствуй, Стефан, — выгнул спину Смертный.

— Ожидал моего появления?

— Была чуйка.

— Что произошло?

— Я даже не знаю с чего начать. Хотя, знаю.

Роджер щёлкнул пальцами. Шею Нимбри обнял дым, а после в руке парня повис ошейник. Грубыми движениями мягкий металл разогнулся и согнулся обратно, прижимая дыхание Апостола.

— Вот с этого можно начать.

— Кхе, любвил театр я в фвои века, — очнулся лежащий:

— Вефь этот пафос. Обовал. Но вот беда тогда была: гевои слифком хорофи в своих делах. Уж слифком профто это всё. Давай-ка вот фто, Родвер.

— Твой вой от выбитых зубов мне нравится больше этих слов.

— Ты это делал, от фсех не фкрывая. Но никто не фпрафывал. Мовет, фтоит вделать это ефо раз?

— А?

— О чём он?

— Офэйник одет, я повевжен. Вовьми меня за вуку.

Парень посмотрел на Вестников.

— Я мечу в его глотку, — откупорил пробку Прах.

— Мы на чеку. Только не прогляди, — обобщил Падший.

— Рискнёшь? — неуверенно спросила Нимбри.

Смертный схватил ладонь. И вдруг, яркий свет водой залил глаза. Он был не спокойным, а хаотичным и странно пугающим. Но Вестник не обращал внимание на это. Роджер скрючился. Боль. Красная боль окутывала его.

— Что? — жара появлялась на секунды, стираясь влагой и холодом.