Вестник (СИ)

— Седалис не конкретен, как и Трое. Это лишь база, которая может быть изменена виденьем любого. Так вот, после того, как мир окончательно приобрёл свою форму там, на Земле началась разруха. Хаос, не математический, но естественный. Это не устраивало Одного.

— Инфербаса?

— Его бывшего друга, как сказала Милита. Причиной более раннего невмешательства всегда было простое и незыблемое правило, которое выявилось со временем. Трое не могут жить без людей. Они зависят от нас. Однако, чаша терпения Брина Сентинеля не выдержала. Ему не нравилось то, к чему людской мир шёл. Возможно, говорить об этом точно нельзя, он стал таким, когда впервые осознал человеческие эмоции, которые старался постичь. И в итоге, Брин захотел этот мир уничтожить. Смыть без остатка. Упоминания об этом в истории иногда всплывают.

— Но, почему мы тогда остались целы?

— Его остановили. Двое восстали. По их мнению, хаос сам вернется в равновесие, как и должно быть. Конец, наверное, ты знаешь: часть людей, что не ушла под воду, осталась здесь. И всё началось сначала.

— А что Брин?

— Как и любое наказание, оно должно было быть подтверждено. Суд в наднебесье был не только их, но и нашим процессом. Души тех, кто уже попал туда, тоже были участниками. Однако, случилось… Неожиданное. Сентинель оправдал себя в глазах всех. И ведь правда, мир был слишком испорчен, чтобы его не очистить. А Брин очистил Землю не до конца. Поэтому, он оказался правым.

— А остальные?

— Брину понравилась идея суда. Он решил разделить Седалис на три половины. В одной сидел он сам и те, кто примкнули к нему, в другой был посажен Инфербас и те, кто отринули Сентинеля, а Милита села на перепутье. Здание суда появилось, но судей там нет. И Милита просто встречает заблудших путников, как указатель.

— Так, зачем ты мне это рассказала?

— А вот затем, Роджер. Сюда возвращаются не только Вестники. Бывает всякое, но по большей части спускаются сюда светлые.

— Ангелы, что ли?

— Ты прав, но ты знаешь значение этого слова? Это аббревиатура. Anglean Altar, что переводится с латыни, как «Благородно Парящие». А Deformemmonstre — «Ужастное Чудовище», что не удивительно для демонов.

— Ангелы — это союзники Брина?

— А демоны — прислушавшиеся к голосам Милиты и Инфербаса. А ты догадливый.

— И что, у вторых даже рогов нет?

— Людской разум не чурается выдумки. И очень рад принимать её за правду. Вид нечисти придумали не мы.

— А кто же тогда?

— Это была задумка Брина. Нужно было показать, кого слушать можно, а кого нельзя. А многие поверят явно не тем, кто в чёрном.

— Погоди. У меня вопрос возник. Почему ты уверена в этом? Разве, Дьявол не тот плохой парень, который может рассказать любую байку и подставить?

— Посмотри на свой Пактум.

Вестник, закатив глаза, снова оголил договор.

— Смотрю.

— Что написано, рядом с твоей кличкой?

— Сво… Стой.

Там было написано «Человек».

— Хорошо. Да, я правда человек. Похоже, что рай для собак или кошек действительно существует, хех.

— А теперь посмотри на мой.

Мари поставила ногу на лавку и подняла край джинсов. Рядом с именем было другое слово.

— Я была там, Роджер. И демоном меня прозвали не за тёмные волосы.

— Матерь Божья! Ты же сказала, что Милита встретила тебя на машине. Я думал, что ты умерла недавно.

— Это и вправду была машина. Я же сказала, я там пару недель была, как минимум, задавая вопросы.

— Ладно, хорошо. Ты там была, а значит это было. Верю. Но, раз ты демон, то Вестники…

— Не додумывай. Вестники были созданы также по требованию Брина. Я тебе больше скажу, раньше нас было не двенадцать. Нас переформировывали.

— Первыми были Всадники. Ну там Смерть, Война, Чума и Голод?

— Сиз, Ровос, Мурра и Фамер. Первые, среди цепных псов.

— Воу, а я думал, что Милита — хорошая наездница. А что с ними стало?

— Мир едва не треснул по швам. Четверых слишком мало, чтобы рассудить дальнейшую судьбу. Поэтому, их упразднили, поставили нас и стали менять, а ангелы… Они за нами присматривают.

— Картинка складывается. Правда я что-то у того слепого недоморалиста в кожанке не заметил куриных отростков.

— Я же тебе рассказывала. Брин их выдает за заслуги, не всем.

— Сам не добился, зато другими потакает, понятно. Но, почему с нами сейчас уже не стоят пару таких?

— А мы ничего и не сделали, чтобы к нам подошли. У них, по их словам, дел невпроворот.

— Ладно, спасибо, что просвятила. С меня причитается.

— Мы квиты, Роджер.

— Так, теперь мне надо это всё переварить. Да и скоро вечер наступит. Я тут подумал…

— Появилась идея, куда сходить?

— Своего рода. Не хочешь зайти ко мне в гости?

Мари немного покраснела и расширила веки.

— И что мы там будем делать?

— Я хочу узнать тебя поближе. Всё это время ты рассказывала, как устроен мир вокруг нас или тебя, но про себя ты почти ничего не говоришь.

— Мне просто не кажется, что это будет интересно.

— Ты стерпела длинный рассказ о том, как я тихо мирно обживался тут пару десятилетий. Я обязан пережить подобное.

— Ну, раз просишь, поехали.

У квартиры Вестник галантно открыл дверь и рукой предложил войти. Мари вошла внутрь холостяцкого жилья.

— Знаешь, — сказала она, вешая куртку на крюк: