Вестник (СИ)

Это была квартира, очередная. Тараканов, каких ожидаешь здесь увидеть, тут не было, хотя обстановка все равно была удручающей. Стало понятно, почему здесь царил полумрак: так это жилье без необходимости ремонта выглядело лучше. По левую сторону от комнаты, где сидел Роджер находился зал. Зайдя внутрь, неожиданного Вестник не обнаружил. У стены стояло два шкафа, между которыми располагался неподходящий по стилистике комод. В центре лежал квадратный кремово-коричневый ковер, а на нём стоял стул. У окон, всё также забитых досками, стоял диван. В отличие от его более привычного расположения, он был повернут к окну. За его спинкой виднелась голова спасителя парня.

Рядом с ней нависла его рука с трубкой и тлеющим в ней табаком. Похоже, Вестник что-то читал.

— А форточку врача открывать не учили? — прокашлялся от дыма и озвучил Тревис.

— Американец, — произнес читавший.

— Откуд…

— Практический чёткий английский, переполненный гласными. Попытки в юмор. Плохие.

— Эй! Как-то ты слишком хорошо взял меня и определил. Тебе что, лет двести?

— Мы же не представились, мой заболевший гость. Присаживайся.

Парень обошел клуб смога и сел на более незадымленной стороне. Не отрывая глаз от книги, блондин сказал:

— Стефан Осберт, приятно познакомиться.

— Руд… Роджер Тревис.

— Шифровался, да и к тому же, недавно.

— Слушай, раз ты можешь узнать обо мне любую информацию с двух слов, какой смысл вообще представляться.

— Я привык проявлять уважение и быть любезным. Даже с теми, кто этого не заслуживает.

— Англичанин, что ли?

— Я немец.

— Но мыслите, как англичанин, сэр.

— Либо родился в поколение бума, либо служил в армии.

— Да.

— Погиб на войне?

— Я начинаю понимать твою логику.

— Интересно… Как это произошло, не хотите рассказать?

— Всё ещё не вижу в этом большого смысла. Может, раз уж диалог начался, ты выполнишь своё предложение. Вопросов у меня уйма.

— Начинайте.

— А как ты… Вы умерли?

— Сгорел. На костре Папы.

— Инквизиция, значит? Там было очень плохо?

— Еретичество было игрой в горячую картошку. Горячо, правда, было даже победителям, если отплатиться было нечем.

— Так вас оклеветали?

— Нет. Я описал, что там было. Не буду лгать, я попал на костер, по мнению судебных господ, честно.

— Промышлял сатанизмом?

— Поверхностное суждение. Я высказывал критику в сторону церкви. Уж слишком там напирала беспрекословность их образа «Всевышнего». На меня навесили ярлык клеветника, а я просто хотел удостовериться в том, что такая сущность не может не запачкаться. И тогда мне удалось найти ответы, жаль поздно.

— Нашли?

— Много полунамёков, чьи корни подчистую выкорчевали деятели. Но вести при должном желании, даже тогда, могли разнестись быстро. Был, например, когда-то город-крепость, что отбить и пробить никто не мог. Пока не пришли те, кто готовы были залить его стены своей кровью. Город был осажен, жители пойманы. Тогда, захватчики решили сыграть в последний раз с пленниками. На заснеженной площади положили отобранные в первой кутерьме иконы. Детей взяли, приставив меч к горлу. Суть была проста: если хоть один из жителей пройдет по этой тропе, то отпустят всех. Не знаю ценность этих икон, но вера, видимо, заполняет эту пустоту. В тот день перерезали сначала детей, а затем и всех остальных, но никто не прошелся по святыням.

— Ну, я не совсем уловил, что здесь не так.

— Все, кто там был, сейчас не внизу. Хотя принесли жертву. Кровавую. Они допустили убийство, что вешает на них вину.

— Но Седалис не осуждает.

— Вот именно. Раньше я думал немного иначе. Я считал его эгоистом, раз цену икон он ставил выше человека, а сейчас… Я решил бросить это дело. С размышлениями. Я начал действовать.

— И как же.

— Колоть его глаза и рубить его руки прямо здесь.

— Разве ангелов можно убить?

— Ещё как. Они не те, кто сюда попадает «официально», а бессмертие не расписка, чтобы его подделать.

— То есть, ангелы — практически простые люди?

— Практически. Да, они сильнее и быстрее, но даже у них есть особенные. Серафимы.

— У них крылья за спиной?

— И неплохое оружие против всех тех, кто не обожает Брина. Прикосновение к их крыльям или к ним самим вызывает дикую боль, от которой ты вряд ли будешь в сознании долго.

— И давно вы их «рубите»?

— С самого появления здесь в новом обличье. С 20 мая 1935 года.

— Я что, один, кто появился здесь сразу после смерти? — подумал Роджер и произнес:

— Вы и Вторую Мировую пережили тут?

Стефан надменно засмеялся:

— Участвовал. Пришлось участвовать.

— Так вы ещё и ветеран. Какой фронт?

— Западный.

— А по конкретнее.

— Группа армии «Юг» под командованием генерала-фельдмаршала Карла Рудольфа Герда фон Рундштедта.

Тревис сглотнул слюну.

— Ваше удивление должно говорить не только о моем необычном, по вашему мнению, месту службы, но и о незнании эзоистории.

— Незнании чего?

— Раздел эзотерических наук. Занимается созданием полноценного исторического слепка на основе археологических и документальных фактов в совокупности с религиозными письменами.

— Мне тогда интересно послушать, что происходило на Второй Мировой со стороны эк… Эк…

— Эзотерики?

— Да.

— Всё тоже, что и в обычной истории.

— Вот чёрт.