Вестник (СИ)

— И не только вампиры, чёрт.

— Значит, сказки — не вымысел.

— Ещё как. Как же больно-то, сучий паразит! Была бы моя воля, я бы избил эту свобочь до смерти. Этот говнюк не знает даже о формальном этикете!

— Как смеешь ты, простолюдин, так говорит о подлинном наследнике королевских кровей! - малец пришел в себя, после удара об деревянные полки за спиной:

— Чтоб ты знал, невежа, пред тобой истинный король заблудшего королевства Франции. Франциск перед твоими очами!

— Довольно дерзко для отпрыска короны, который год с лишним правил, сдохнув от гангрены, — упрекнул его Стефан.

— Кто же знал, что эти Гизы встанут на моём пути. Лгали, что помогают власти, а толку-то! Им лишь бы поскорее меня прибить.

— Тебя что, чесноком откармливали? — вставил Тревис.

— Нет, идиот! Это мерзкое обличие появилось после моей смерти. Богом клянусь, на меня навели порчу!

— И что, решил свалить подальше из страны, в тихую посасывая иудейскую кровь? — спросил Осберт.

— Уж слишком много слухов ходят об отродьях Дьявола в Европе. Бежать пришлось.

— Я смотрю, с людьми ты давно не общался, раз решил поделиться с нами своей жизнью, — подметил Роджер.

— Твой друг посмел обвинить меня в несоблюдении этикета! Я не мог так опорочить свою честь.

— Французская знать, как она есть, — произнёс немец:

— Что же ты раньше не рассказал о себе?

— Еда не всегда осмелится со мной общаться. Даже ваши небратья по оружию кричат во всё горло. Вы же их ангелами зовете, не так ли?

— Откуда ты…

— Ну-ну, не будь так глуп. Неужели бессмертный вампир не может узнать о фауне вокруг?

— Что верно, то верно, малой. Много веков потратил, чтобы два и два сложить? — издевался Осберт.

— Как смеешь ты говорить о чести, хотя сам…

— Как давно умерший, мне лучше знать, кто выше любых королей, и кому даже поклонится не скверно.

Мальчуган улыбнулся:

— А хороший паёк попал ко мне в сети. Признаю поражение, вот только вы всё также здесь, в плену своей участи. Не каждая жертва столь долго утоляла мою жажду, как это будете делать вы.

— Он же не сможет нас убить, Стеф. Мы для него грёбанная бензоколонка!

— Верно, крестьянин. Разве что, «бензоколонка» мне не ведома. Моя долгая охота подошла к своему двойному завершению. Если, конечно, мне не надоест изредка сжирать одиноких дам в тёмных переулках. Вам же нужен стимул меня ненавидеть, не так ли?

Прутья вокруг Стефана заскрипели.

— Даже не думай. Я стал очень хорошо слышать за последние пару столетий. Ещё хоть скрип и прицеплю к твоей голове бензопилу. Попробуешь потом фамильярничать перед чистой кровью. Мне пора отлучиться. Время ужина ещё не настало.

Франциск удалился в правый проход, заперев его ключом.

— И часто тебе впиваются в шею, а? О многом я не знаю?

— Легенды или мифы существовали в каком-то роде раньше. Только летописное правило заключается в том, что коверкать содержание, перевирая правду, в них начинают почти сразу.

— Да уж. Исчерпывающий ответ.

Минута молчания в честь потерянной темы для разговора. Вдруг, что-то нашлось.

— А у тебя есть семья? — прервал тишину Роджер.

— Что? — непонимающе, выбравшись из гнева, сказал Стефан.

— Ну, родные? Да, вероятность маленькая, но, может кто-то смог дотянуть до сегодня.

— Не знаю. Я не стал бы копаться в архивах, чтобы прийти к какому-нибудь в глаза не видевшего меня человеку и сказать, что я его дальний родственник. Даже троюродные родные так не делают, особенно у вас.

— Не хочешь втягивать?

Осберт глубоко вздохнул:

— Не хочу, чтобы они себя считали моей роднёй. Я стал не тем, кто горел на том костре. Я — инструмент, нежели человек.

— Эй, не раскисай тут.

— Я тебе что, твоя жена? Я просто ответил тебе, ты сам спросил. Уж успокаивать меня не надо.

— Ладно, здоровяк, не буду. Ну, я хотя бы узнал главное. Тебе есть за кого бороться.

— Чего?

— Можешь сказать спасибо. Я не дам умереть твоей задумке.

Стянутые за спиной руки Тревиса подвинулись ближе. Кисть одной залезла в рукав другой и вынула оттуда монету.

— Надеюсь, прокатит.

Парень отвел пальцы с монетой вниз, а затем подбросил её над головой. Роджер заметил её взглядом, и закрыл веки со ртом. Монета оказалась у Вестника на языке, а в воздухе возник маленький комок дыма.

— По команзе, — щепельнул парень и двинулся со стулом влево.

Скрип был громкий и чёткий. Малец, услышав его, тотчас оказался у пойманных.

— Простолюдинская голова мешает думать, — усмехнулся он и подошел ближе:

— Что, думал, рядом со своим другом будет намного проще выбраться?

Вампир схватил Тревиса за голову.

— Может, она и вправду тебе мешает.

В этом и был план. Вестник выждал, когда мальчуган прислонится к нему достаточно, и с размаху шеи вдавил монету в его лоб. С криком жгучей боли вампир отскочил назад.

— Воткни в него ножку стула. Сейчас же! - приказал Стефану парень.

Лоб мальца зашипел и вспенился, на коже надувались волдыри, а плоть вокруг монеты стала обмирать. Немец напрягся, и тёмные щупальца выскочили из головы Франциска, схватили ножку стула Роджера. Под хруст дерева летящий кол пробил сердце вампира.

— Знал же, что склянку с ремня не стоило убирать в сумку, — воскликнул Осберт и сбросил оковы.