Вестник Силейз (СИ)

Он присаживается на корточки рядом с ней – осторожно, не придвигаясь вплотную: он уважает чужое личное пространство. В другой ситуации Жозефина бы оценила этот дипломатичный жест, но сейчас ее мысли заняты другим.

- У меня все никак из головы не идет то, что случилось, - признаётся она. – Столько погибших, столько раненых…

Лавеллан тяжело вздыхает.

- Кассандра говорит, что могло быть больше, - упавшим голосом сообщает он. – Что мы сделали все, что могли. Но это не утешит тех, кто потерял своих родственников и друзей.

- Не утешит, - согласно кивает антиванка и, спохватившись, смотрит на собеседника: - Но вы действительно сделали все, что могли, милорд.

- Наверное, я мог бы постараться получше.

Леди Монтилье смотрит на него с изумлением. Вся Инквизиция недавно рукоплескала ему, славила Вестника Андрасте, который спас их всех – а долиец, с вежливым недоумением выслушав эти славословия, винит себя в том, чего он не смог сделать.

- Вы удивительно скромно оцениваете свои заслуги, милорд, - бормочет Жозефина, но Лавеллан лишь отмахивается и снова спрашивает:

- Я могу чем-то вам помочь? Вы замерзли?

- Немного.

Сказать «да, я умираю от холода в этой промерзлой глуши» не позволяет воспитание.

Вестник достает из кармана связку причудливой формы амулетов, выбирает из них один и протягивает антиванке. Та несмело берет в руки кулон и чувствует исходящее от него тепло.

- Наденьте его на шею, - советует долиец, - он поможет вам немного согреться.

- Спасибо… - Леди Монтилье торопится последовать его совету и только потом спохватывается: – А как же вы, милорд?

- У меня такой есть. – Лавеллан чуть распахивает теплую куртку и показывает похожую побрякушку. – Мы с Миневой решили, что лучше запастись такими вещицами впрок. Я сам до Конклава не был привычен к холоду, как и многие другие работники Инквизиции…

Воспоминание о них ранит его, и долиец замолкает. Жозефина придвигается к нему чуть поближе, не зная, что сказать в утешение. Ей тоже не радостно от мысли, что она выжила, а десятки смельчаков – нет.

- Если мы сможем снова развернуть свою деятельность, - тихо говорит антиванка, - мы обязательно организуем раскопки в Убежище. Будем искать выживших. А семьям погибших выплатим компенсации. Мы будем чтить их жертву… и…

- Не надо, - так же тихо отвечает Вестник. – Вам больно об этом говорить. Мне тоже. Но наши обещания пока пусты и не принесут ни вреда, ни пользы. Может быть… - Он с сомнением смотрит на нее и вдруг просит: - Может быть, вы помолитесь за них? Вряд ли Фалон’Дин позаботится о душах андрастиан по ту сторону Завесы. Я… мои молитвы здесь не помогут.

Он встает и уходит, словно смутившись своей просьбы. Жозефина успевает заметить напоследок выражение искренней муки в хризолитовых глазах Лавеллана.

Немного согретая теплом чар (и чем-то еще?), антиванка молится, прося Андрасте даровать покой и благодать погибшим за Инквизицию.

Надежда в ее сердце постепенно уступает место страху.

Комментарий к Miedo

Miedo - страх (исп., он же антив.)

========== Солас ==========

Тарасил’ан Тел’ас. Солас так давно не видел эту крепость, что уже почти начал забывать, как она выглядит. Ее пропитанные магией стены, ее башни, ее силу…

Которой теперь воспользуется Инквизиция.

Новые хозяева осматривают Скайхолд, как ребенок – новую игрушку. Соласу кажется, что Лавеллан вот-вот захлопает в ладоши, узнав очередной секрет и преимущество древней крепости. Как дитя.

Солас умело скрывает свое раздражение. В конце концов, дети вырастают. Обычно.

Отступник стоически терпит одно представление за другим: «Вестник под всеобщие аплодисменты закрывает Брешь», «Вестнику поют хвалебную песнь», «Вестника под всеобщие аплодисменты провозглашают Инквизитором». Последнее, правда, Солас все же одобряет: по крайней мере, мрачное и безликое прозвище «Инквизитор» куда лучше, чем «Вестник Андрасте».

Назвать так долийца с клеймом Силейз на лице можно было только от небольшого ума.

Силейз… По крайней мере, Лавеллан сделал выгодный выбор. Да и Инквизиция, пожалуй, тоже: им было бы куда сложнее, окажись «Вестником» избранник Андруил или, скажем, Эльгарнана.

Хотя, возможно, Солас испытывал бы к такому дикарю большую симпатию. По крайней мере, дикий долиец не стал бы с такой покорностью принимать человеческие обычаи и стремиться не доказать людям, что эльфы еще далеко не сдались – а сотрудничать с ними.

Сотрудничать. С людьми. Добровольно.

Сама эта мысль вызывала у Соласа головную боль.

- Откуда ты знал, что в горах есть такое надежное убежище?

Солас обычно ничего не имеет против здорового любопытства – но не в тех случаях, когда оно идет вразрез с его желаниями.

- Тень открывает многие секреты, - чуть нараспев говорит отступник, равнодушно глядя в светлые глаза Инквизитора. – Или ты в обиде на меня за это знание?

- Нет-нет, Солас, что ты. – Долиец улыбается, однако во взгляде его читается сомнение. – Просто поразительно, что раньше эту крепость никто не обнаружил.

- Ее история затерялась в веках, - мрачно прибавляет Солас. – Возможно, кто-то и находил это место, но время стерло память о нем.