Вестник Силейз (СИ)

Самой Жозефине, впрочем, сейчас ни капельки не смешно.

- То есть? О чем вообще речь, милорд?

- У вас очень хорошая подруга, Жозефина, - ни к селу ни к городу прибавляет Фарель, нервно разминая ладони. – Она так заботится о вас. Хорошие друзья – это настоящее сокровище…

- Милорд! – возмущенно вздыхает антиванка. – Просто перескажите мне ваш разговор с Лелианой. Уверяю вас, это останется между нами.

Долиец опускает ладони вниз, пытаясь привести дыхание в норму и успокоиться – и затем вдруг выпаливает одним духом:

- Лелиана предупредила, что если я разобью вам сердце, она мне яйца отрежет.

И, разумеется, краснеет при этом до ушей.

Леди Монтилье, испуганно прижав руку к груди, пытается осознать эти слова. Если это шутка, то она совершенно не в духе Лелианы; обычно ее подруга претворяла такие угрозы в жизнь… Но кое-что настораживает еще больше.

- Если вы разобьете мне сердце? – осторожно переспрашивает Жозефина.

Сделав громадное усилие над собой, Фарель все же смотрит ей в глаза.

- Вы мне очень нравитесь, Жозефина, - тихо говорит он. – И мне уже давно стоило об этом сказать.

Антиванка ахает. «О Андрасте, неужели я ему понравилась? Из всех девушек в Инквизиции, в том числе и эльфиек, он обратил внимание на меня? Как неожиданно…»

- Правда? – так же тихо спрашивает она. – Я… я и надеяться не могла, что вы… Как я могла понравиться вам за это время? Мы ведь знакомы всего несколько месяцев…

Долиец смущенно улыбается.

- Хранительница Дешанна говорила, что, когда тебе кто-то нравится, тебя с каждой встречей будто все сильнее что-то пригвождает к земле и связывает язык, - говорит он, продолжая сжимать ладони. – Сейчас вот убеждаюсь, насколько точно это определение.

- Пожалуй… ваша Хранительница права, - соглашается леди Монтилье. В глазах Инквизитора вспыхивает надежда:

- Так вы… я боюсь показаться навязчивым, но… вы не отвергнете мои чувства?

- Отвергнуть? – ахает Жозефина, мысленно отмечая, что, видимо, не она одна зачитывалась антиванскими и неварранскими любовными романами. – Милорд… Фарель…

Внезапно в голове антиванки какой-то странный голос произнес: «Золото прячется в тени, но не тускнеет. Это не ошибка. Ты не будешь сожалеть об этом. Поцелуй его».

Голос заставляет ее едва заметно дернуться – спустя пару секунд после того, как точно так же дергается долиец. Он осторожно берет руки леди Монтилье в свои и нежно целует антиванку в губы.

После этого мир на пару минут перестает для нее существовать.

Когда Жозефина наконец приходит в себя, она понимает, что находится в объятиях Инквизитора – и что ей там очень нравится. Антиванка позволяет себе немыслимую для посла Инквизиции наглость, прижимаясь головой к плечу Вестника Андрасте, и тот деликатно целует ей руку.

Где долиец подсмотрел этот жест, леди Монтилье выяснять не собирается. Вестник Андрасте, в конце концов, обязан творить чудеса.

Фарель же, держа руку Жозефины в своей, чуть отворачивается в другую сторону и, улыбаясь, шепчет:

- Спасибо, Коул.

- Я помог, - доносится откуда-то ответный радостный шепот.

Едва задумываясь над тем, что голос ей как будто знаком, антиванка согласно кивает.

Об этом она точно сожалеть не будет.

Комментарий к Еxplicaciоn

Еxplicación - объяснение (исп., он же антив.)

========== Лелиана ==========

- Мы чрезвычайно рады приветствовать вас, Инквизитор… Я сделала паузу в речи: заполните ее поклоном. Не так низко: Орлей не любит открытого подобострастия. Да, вот так. Хорошо. Ваше появление здесь подобно распустившемуся редкому цветку в оранжерее… Кхм. Инквизитор, на эту фразу нужно ответить, а не оставить ее повисать в воздухе.

Лавеллан кивает:

- Это огромная честь для Инквизиции, Ваше Величество…

- Нет. Селина приветствует лично вас. Отвечайте от своего имени. И без «огромной чести», это вам не Ферелден. В Орлее ценят не честь, а обаяние.

Инквизитор делает попытку исправиться и, улыбаясь, произносит:

- Чрезвычайно рад наконец посетить Халамширал, Ваше…

- Слишком двусмысленно. Такие слова из уст долийца могут показаться кощунственными и едва ли уважительными по отношению к императрице. Попробуйте еще раз.

- Хорошо. – Кашлянув, Лавеллан говорит: - Зимний дворец и сам подобен редкому цветку…

Лелиана только вздыхает. Долиец, конечно, довольно быстро осваивает правила поведения при дворе, но вот истинно орлесианского такта и умения вести беседу у него нет.

- Пойдет, - кисло отвечает леди тайный канцлер. – Вы помните движения гавота?

- Да, помню.

- Отлично. – Орлесианка берет лютню, с мрачным видом садится в угол и начинает перебирать струны. – Становитесь в пару и начинайте на счет «четыре».

К Инквизитору тут же подлетает Жозефина. Она сама вызвалась учить долийца танцевать – что, впрочем, ничуть не удивило Лелиану. После того разговора антиванка и эльф уже не скрывали взаимную симпатию от тайного канцлера. Впрочем, от нее бесполезно было что-либо скрывать, в особенности если дело касалось Жози.

Антиванка подает Лавеллану руку с куда большей нежностью, чем того требует этикет, и кивает подруге. Лелиана привычно начинает играть мелодию традиционного орлесианского гавота.