Вестник смерти

— Не списывай так быстро со счетов свою сестру… или меня. Вы, мужчины, всегда видите себя мучениками, страдающими в одиночку, — она включила в это и Хераи-сана, смотрела на Кена и баку с надменностью ее благородного клана Минамото. — Давно стало ясно, что Восьмерное зеркало — единственное препятствие для власти Совета. Тоджо-сама не стал бы мешкать, чтобы сделать примером мятежного слугу, поклявшегося в верности Совету. Уже испачканного тенью смерти. Но он не будет рисковать делать мученицей Гозэн Томоэ ради Восьмерного зеркала. Положение Совета слишком неустойчивое, и война сделала смелыми Иных у Тихого океана.

Стыд обжигал шею Кена. Он решительно стиснул зубы.

Хераи-сан пересек короткое расстояние. Он поклонился Бен-чан, Томоэ-чан и Кену.

— Тогда все в ваших руках. Прошу, будьте равными этой ответственности.

Ком боли развязался, стал больше и гуще, заполнил пустоту в груди Кена. Было что-то в Хераи Акихито, загадочность или немного протекающей силы снов, и это пробило барьеры Вестника и звало Кена. Его пронзило чувство, схожее с жарким покалыванием крови в онемевшей конечности. Или жить так, или вечно быть под ногтем у Тоджо-сама. Он сделает это. Ради себя. Ради Хераи. Плевать на последствия.

Бен-чан поклонилась ниже.

— Мой отец, Мурасэ Аюму, и я, Фудживара Бен, клянемся хранить уговор с баку Хераи Акихито.

— Тогда идемте.

Бен-чан деловито кивнула.

— Братишка, будь осторожен. Когда все кончится, отец планирует встречу. Нужно многое обсудить. Ты придешь на гору Хида?

Его язык не слушался, распух во рту.

— Он придет, — Томоэ-чан презрительно рассмеялась. — Он попробовал этот мятеж и не удержится.

Кен медленно кивнул, его злили слова Томоэ-чан, но он хотел поддержать свет сестры.

— Хераи-сан. Ищите укрытие. Найдите спокойствие в Америке.

Но старик и его сестра уже поспешили по тропе, пропали в лесу так бодро, что Кен им позавидовал. Юная уверенность Бен-чан была тем, что он едва помнил.

— Не стой тут как отруганный мальчик, — фыркнула Томоэ. — Восьмерное зеркало сделало тебе подарок, дурак. Ты можешь стать игроком в игре Совета за власть.

— Я устал от игр, — сказал Кен. — Это означает не только власть, — он хотел вырваться из тьмы. Нуждался в надежде. — Объясни, как мы заставим тебя выглядеть как баку, чтобы поверил Тоджо-сама.

Томоэ-чан еще не смотрела на него с такой радостью, даже когда они делили футон.

— Я научу тебя наслаивать иллюзию на мою, — ее зубы сияли белизной в смягчающейся тьме. — И взамен ты включишь меня в план своего отца.

— Я не знаю его план.

Томоэ-чан указала на крест.

— Я пыталась несколько раз понять, что под этой грудой, но без толку. То, что тут, связано с борьбой Совета и Восьмерного зеркала. Как только вернешься с горы Хида, все мне расскажешь.

— Понадобится не только груда земли с травой и Восьмерное зеркало, чтобы изменить Совет.

Томоэ-чан посмотрела на него с тяжелыми веками, ее глаза стали щелками страстных теней.

— Ты говоришь, что устал от игр, и что? Все играют в затяжную игру. Хераи-сан думает, что может сбежать из мира Иных. Он ошибается. Наши пути снова пересекутся. А пока что, — она сжала запястья Кена своими мозолистыми и удивительно сильными ладонями, — одолжи мне силы, чтобы я смогла стать тем глупым стариком.

* * *

Два дня спустя уставший Кен и убедительная копия Хераи-сана прошли, пригнувшись, в низкую дверцу чайного домика Совета в храме Ясукуни. Они путешествовали как двое мужчин от префектуры Аомори до Токио, чтобы обмануть следящих шпионов Совета. Но рядом с керамической чашей с горящим углем сидел не Тоджо-сама, не он ждал их и смотрел, как пар поднимался из железного чайника.

Томоэ тут же опустилась на колени и низко поклонилась. Кен последовал примеру. Юки-сама, третий и самый скрытный член трио, правящего Советом Тихого океана, помахала рукой.

Они сели прямо, скрестили ноги перед собой в мужском стиле. Юки-сама поджала кроваво-красные губы. В комнате заметно похолодало. Юки-сама была Снежной женщиной, и хоть она держалась тени Кавано-сама и Тоджо-сама, было ошибкой забывать, что она была древней и сильной.

— Я вернулся с Севера, — сказал Кен. — И привел его выступить перед Советом.

Ледяные голубые глаза, обрамленные бесцветными просвечивающими ресницами, посмотрели на него с выражением, передающим равные меры терпеливого раздражения и недоверия. Кен стиснул зубы, чтобы они не стучали.

— Приветствую, член Совета, — сказала Томоэ-чан низким баритоном Хераи. — Будем ждать остальных?

Юки-сама медленно покачала головой, уголки ее губ недовольно опустились. Кен ощущал, как холод щипает его за кончик носа. Он взглянул на Томоэ-чан, но ее маска Хераи была целой. Звук, похожий на свист ветра над тундрой, заполнил комнату, волоски Кена встали дыбом. Пот проступил возле лопаток. Юки-саму не обманешь. Он все это время продумывал, как будет защищаться от Тоджо-сама, но не представлял, что им придется иметь дело со Снежной женщиной.