Вестник в Новороссии (СИ)

По улицам ночного Петербурга неся экипаж, запряжённый шестёркой лошадей. Полковник жандармерии Месечкин даже не пытался скрыть раздражение.

— Ужин, великолепный ужин с моей любимой супругой! Запеченные фазаны с французской горчицей! Я сам их добыл на охоте, они еще, ммм…

Последнее полковник уже не выговаривал, а изобразил, как впивается зубами в запечённого фазана. Вадим повернулся к сидящему сбоку Михаилу и протянул ему револьвер.

— Держи.

— Но у меня есть.

— Держи, — Вадим сунул револьвер в здоровую руку Михаила, — он самовзводный. Только спусковой крючок туже.

Михаил нахмурился и сразу проверил спуск, пробуя свободный курок, и с удивлением заметил, как взвелся курок.

— Дела, — Михаил убрал револьвер в кобуру на ремне.

Полковник кашлянул и сделал лицо, выражающее готовность к подаркам. Вадиму пришлось охладить пыл Месечкина.

— Вас, я вызвал по срочному делу, за которое мы вам платим.

— Доки? — коротко спросил Месечкин.

— Аааа, так вы знаете, — скрипнул зубами Михаил.

— Более того, я знаю, что знаете и вы, — Месечкин развёл руками, выражая безразличие к скрытой попытке обвинить его в бездействии, — я даже поставил нужных людей вокруг, чтобы лишний раз не отвлекали новгородцев и москвичей. Зачем мне нервировать народ, до того как вы разберётесь.

Вадим улыбнулся краешком губ. Полковник не зря ел свой хлеб и точно, не за красивые глаза попал на службу.

— Но! — Месечкин поднял палец, — мне нужна доля, оттого, что вы найдете, — и прежде чем Михаил успел его перебить, полковник продолжил. — Не для себя, а для императора. Должен же я объяснить, что дружинники вместе с полицией за погром устроили. Конечно, никакая полиция, не будет вам мешать, но его Величеству, это знать не нужно. Для отчета же покажу контрабанду, которую вы найдете.

— Найдем? — Вадим обратился к Михаилу, который готовил операцию. Захарченко сидел с открытым ртом, от прозорливости полковника.

— Конечно, найдем, мы две телеги контрабанды подготовили. Одна с золотом, которое хотели вывезти, другая с шпильками, булавками, табакерки черепаховые, — Михаил перечислял по памяти все, что запрещали ввозить в империю, — часы золотые и серебряные…

— И не жалко? — спросил Месечкин.

— Жалко, если у них на складах будет дешевле, — пожал плечами Вадим и отодвинул шторку, — подъезжаем. Полковник, проследите, пожалуйста, чтобы никто не вмешался в операцию.

Карета остановилась рядом с южными портами на окраине города. Место не очень населённое, но из-за моряков чрезвычайно шумное. Пока порты Балтики еще полностью не затянуло льдом, экипажи готовили корабли к отбытию и последние недели, морякам стало не до пьянок.

— Ах да, — Вадим развернулся Вадим, прежде чем выйти, — проверьте багажное отделение, там безбилетный попутчик британского подданства. Вы разберётесь.

Беркутов ушел хихикая. А Месечкин, не сразу понял о чем речь, а как понял, так вылетел из кареты и полез в багажное отделение, где лежал свёрнутый ковер. Какой-то знакомый ковер, в который завернули тело. Полковник не так беспокоился за британца, да упокоят черти его душу, сколько за ковер. Пушистый такой. Персидский. Прямо как у него дома в кабинете. Полковника затрясло, и он покраснел.

— Ва-а-адииииим!

Захарченко с Беркутовым не обернулись на крик, только громче захихикали.

— Ты где его нашел? — спросил Вадим сквозь слезы.

— Так, слуга на улицу вынес, чтобы от пыли выбить, — расхохотался Захарченко.

— И что, забыл занести?

— За денежку малую можно и забыть.

* * *

К новому поместью подъехала карета. Под весёлый женский смех пара молодых гвардейцев вели Гертруду и Фанни домой. Гертруда купила поместье этим летом, чтобы съехать с квартиры в ателье. Фани гостила у нее, пока жила в Петербурге.

— Спасибо, что проводили дам, — хозяйку встречал верный слуга Петр. Гертруда привыкла к нему еще со времён работы в ателье.

— Но, но ведь еще вся ночь впереди! — смело заявил гвардеец с белыми усиками.

— И дамам нужно отдохнуть, — с улыбкой, достойной даже знаменитых английских дворецких, твердо ответил Петр.

— Всего доброго, джентльмены, было приятно чувствовать ваши мужественные плечи, — попрощалась Гертруда и затолкала Фанни в дом. Петр же кирпичной стеной, закрыл хозяйку от разочарованных взглядов гвардейцев.

— Петр, наберешь ванну? — Гертруда взяла со стола веточку клюквы. Горьковатая ягода становилась вкуснее с первыми морозами.

— Конечно, а вам, мадам Фанни?

— Ничего, — американка выучила несколько слов по-русски и более-менее начала говорить с прислугой, — Гертруда, подожди.

Между собой они общались на французском.

— Да?

— Помнишь, я как-то рассказывала об одном средстве?

Гертруда посмотрела вверх и вправо вспоминая.

— В общем, я принесла, — Фанни открыла небольшую сумочку — помпадурку с розовым кружевом. В портсигаре из слоновой кости она хранила сигареты, которые ей передал сэр Джордж для задания. «Ничего особенного» с его слов.

— Они, правда, ТАК хороши? — улыбнулась Гертруда, взяв парочку.

— Даже лучше, — Фанни прикрыла глаза, изображая томление, — в Англии только о них и говорят.