Вестник

Алекс пошарил в кармане джинсов и вытащил наружу длинный, измятый конверт. Повернул его так, чтобы в свете фонарей Тэйси сумел различить красивый почерк отправителя и марки.

– Пришло пару дней назад. У меня, оказывается, есть родня в Англии.

– Не удивлен. Твоя мама с Корнуолла, если не ошибаюсь. Зачитаешь?

– Давай лучше сам. Может, заметишь что-то интересное.

– А что интересного заметил ты?

– Женщина, написавшая письмо... подожди минуту. – Алекс вытряхнул содержимое конверта на колено и по салону ударной волной разошелся цветочный аромат.

– Фиалка? – Рон потянул носом. – Как старомодно.

– Даме вот-вот стукнет сотня. Не шучу.

– Да я гожусь ей в сыновья! С натягом.

– Она вырастила мою мать. Которая приходилась ей... – Райн нетерпеливо заглянул в письмо, – внучатой племянницей. Еще у меня есть брат и две сестры, тоже седьмая вода на киселе. Новоиспеченная тетушка... Каталина Реджина Рейнфилд Чесбери туманно намекнула, что не слишком по-доброму рассталась с моими родителями, но при этом не сомневается, что я о ней знаю. Пригласила на свой юбилей. – Алекс раздраженно сложил письмо. – Никогда даже имени не слышал.

– Поэтому ты сегодня ездил к отцу?

– Да.

– Телефон, кстати, уже изобрели.

– Хотелось развеяться.

– Развеялся?

Алекс уныло посмотрел в окно.

*                      *                      *

Штат Квинсленд, Мэриборо

(пять часов назад)

Тихо задребезжало стекло.

Джеральд Райн плеснул виски в стакан и сжал его, опасаясь выронить. Затем медленно поднес к губам и одним махом влил содержимое в горло – глаза посветлели, словно лампочки, ненадолго подключенные в сеть. Джеральд недовольно покосился на прикрытую дверь. К счастью, сиделка ничего не слышала. Он всё чаще жалел, что дожил до этой приторной опеки; впрочем, он сожалел о многом. Ему до смерти надоело прятаться по углам, лишь бы не заметил нежный цербер в белом передничке, не оставивший в доме жидкостей крепче сердечных капель. Тем более, проклятое сердце всё равно ныло так, что уж лучше бы его не было вовсе.

Какое-то время Джеральд покачивался на месте, борясь с желанием обогатить организм еще одним стаканчиком виски. Затем ему померещились шаги – и неудивительно, сиделка то и дело сновала по коридору, – однако эти показались незнакомыми. Через несколько секунд звук замер за белой крашеной дверью, и он невольно подался вперед. За мгновенье до того, как дверь распахнулась, Джеральд догадался, кто окажется на пороге.

– Алекс?! – Он в замешательстве застыл со стаканом в руке; терпкий запах, всё еще горчивший в воздухе, словно внезапно ударил в нос. – Я не ждал тебя... раньше выходных.

Это было очевидно. Взгляд сына по обыкновению остался спокойным.

Алекс не сомневался, что пожалеет о поездке. Нужно было позвонить. В последнее время он виделся с отцом урывками, и с каждым разом тот встречал его всё более отстраненно. Возможно, стыдился себя. Или злился за то, что Алекс приставил к нему медсестру и платил по его счетам.

Старший Райн отступил в глубь комнаты. Алекс устало прислонился к дверному косяку.

– Нужно поговорить. Не хотелось ждать выходных, и я не думал, что потребуется... предупреждение. Извини.

Джеральд что-то торопливо прошамкал себе под нос. Неловко сунул стакан в шкафчик для лекарств. – Ну что ж, садись. Хочешь чего-нибудь?

– Кое-что прояснить.

Отец настороженно повел подбородком.

– Если знаю, о чём речь, то помогу. А о чём мы, собственно?

Алекс развернул стул спинкой вперед и уселся на него, впившись пальцами в теплое дерево. – О Каталине Чесбери.

Последовала тишина.

Затем Джеральд побледнел, мгновеньем позже побагровел, на его шее и висках выступила испарина. Алекс испугался, что отца снова хватит инфаркт, но тот махнул рукой и самостоятельно рухнул в кресло. Вяло закрыл ладонями лицо, сквозь стиснутые пальцы донесся невнятный шепот. Алекс не разобрал ни слова.

Через четверть часа Джеральд отнял руки от лица, и Алекс увидел, что оно мокро от слез. Тот не плакал с похорон матери. Вид у него был измученный и злой.

– Сын, я сделал всё... Я лишь хотел... Как это случилось?

– Она мне написала.

Джеральд всхлипнул и яростно затряс головой.

– Что произошло? Что вообще происходит? – удивленно пробормотал Алекс.

– Мы скрыли от тебя... Намеренно, но мы лишь хотели обезопаситься, обезопасить тебя! Чтобы ты не думал их искать. Мы так решили. Я и твоя мать.

– Но зачем?

Джеральд снова затрясся, слова застревали у него в горле.

– Я уже знаю о Каталине Чесбери. И я достаточно взрослый, чтобы обезопасить себя сам. Но хотелось бы знать, от чего.

– Нам бы никто не поверил... Никто! Даже словам Элейн... Никто бы не стал нас слушать. Что значит наше слово против ее слова?!

– Я готов тебя слушать.

– Каталина Чесбери... была опекуншей твоей матери.

– Знаю.

Джеральд сбился и умолк, то ли не мог собраться с мыслями, то ли просто тянул время. Алекс поборол подступившую под горло волну жалости и вновь настойчиво позвал его. Тот вздрогнул, скривился.

– Она была очень... влиятельной. Такой, наверное, и осталась. Она всё еще жива! Она всех нас переживет.

– Вы поссорились?