Вестник

Желание спрятать свое сокровище внутри каменной шкатулки – это ли ее главная ошибка? Прожить столько лет, не смея верить в существование остального мира, мечтая лишь об одном – никогда не соприкасаться с его криво очерченными краями, и вдруг обнаружить себя плывущей против холодных и горячих течений в его утробе, спутанной тенетами по рукам и ногам? Разве это странно – пытаться выловить из грязи драгоценный камень, чтобы его не затоптали и не разбили на части ради собственной корысти снующие вокруг сороки?

Ее воля нажала на спусковой крючок. Ее желание воссоединиться с потерянным фрагментом своей души вонзилось в его сердце и, едва коснувшись, умертвило. Не имея сил переносить его жизнь за пределами своего взгляда, она лишь хотела покоя, когда всё, чем она была, в безопасности хранилось в стенах любимого замка. И только собственная смерть отобрала у нее эту иллюзию. Тогда, в мгновенной вспышке, она вдруг осознала, что никто не лгал ей, и он ушел потому, что его жизнь, как и смерть, не принадлежали ей. Что в целом мире ей не принадлежало ничего – потому что она не верила в его существование. А этот мир, в отместку, не поверил в нее.

В конце она зачем-то увидела правду, попыталась заслониться... и сгинула. Ветер, дремавший без дела в глубине подземелья, облетел замок, громко хлопнул незатворенной дверью.

Буря утихла. Астоун по-прежнему ждал.

*                      *                      *

Астоун

19 февраля, 1997 год

15:16

Алекс стал под аркой, замер, глядя на кипящие под ногами блики. За его спиной изнемогал от заката витраж, но свет не шел дальше порога. Сегодня, как и вчера, можно остаться по эту сторону дня и не спешить приближать ночь. Вот уже в четвертый раз он стоит возле входа в подземелье, не решаясь войти внутрь.

Полтора месяца ушло на то, чтобы отыскать это место.

Райн оглянулся назад. Солнце чиркнуло по глазам рыжим лезвием, и он инстинктивно шарахнулся в тень. Пространство вокруг замутилось непроглядной синевой; не дожидаясь, пока зрение вернется, он плотно затворил за собой дверь. Задержал дыхание. Широкий зев коридора уходил в непроглядный мрак. Не чувствовалось даже сквозняка, как будто этот мир существовал в отдельном нигде, без цвета и формы. Алекс помнил, что через пару метров придется резко повернуть направо, но что произойдет дальше, было ведомо лишь его полуистлевшей памяти. Впереди находился лабиринт. Алекс знал, чем рискует, совершая вылазку в одиночку, но у него не было желания делиться «приключениями» ни с одним живым существом.

Закрыв глаза, он сделал первый шаг.

Всё, чего он хотел сейчас, это вспомнить. Грозу, перекореженное небо сквозь оконные решетки; огромную серую массу за окнами – океан? Коридор проходил по внешней стене, обращенной к берегу. Должно быть, это действительно здесь. От той ночи он сохранил щепотку памяти: сумасшедший бег, темный камень под ногами; боль, затем падение. После картинной галереи наступала мгла. Позже он вспомнил. Что-то светилось вокруг, позволяя различать стены и выбоины на каменном полу, а дальше мерещилась хрупкая лестница, легкая, изящная – чуждая всему, чем был Астоун. Она походила на стаявший леденечный мостик из сказки. Ступени осыпались под ногами; вокруг было пусто, Алекс не помнил стен. Ночь ненадолго обрела лицо... Лицо, которое он хотел увидеть снова.

Он сможет увидеть, если отыщет это место.