Вестники Царства Божия

С удвоенной силой возвещает теперь Второисайя о Творце мира, прибегая порой к выражениям, напоминающим гимны Заратустры:

Поднимите глаза свои к небесам и посмотрите, Кто создал их?

И Кто выводит по порядку воинства их?

Он пребывает над кругом земли, а населяющие ее-как саранча,

Он простер небеса, как покров, раскинул их, как шатер.

(Ис 40, 26, 22)

Ни один из библейских пророков не возвращается с такой настойчивостью к теме миротворения, как Исайя Второй. Шестнадцать раз он употребляет глагол "бара" (творить)...

Создается впечатление, что это не случайно, что пророк уже был знаком с иранским учением о двух Духах и хотел как можно яснее утвердить чистое единобожие. Кажется, что он с кем-то спорит, когда с неистовым жаром и страстью говорит о том, что у Бога нет "двойника". Так говорит Ягве, Царь Израилев...

Я - первый, и Я - последний,кроме Меня нет Бога!..

И Моя рука основала землю, и десница простерла небо...

Я - Ягве, и нет другого, кроме Меня нет Бога!..

Я - Ягве, и нет другого!

Я вывожу свет и творю тьму, создаю благоденствие и творю бедствие.

Я, Ягве, все это делаю!

(Ис 44, 6; 48, 13; 45, 5, 7)

Но в таком случае пророк делает Бога ответственным и за мировое зло? Не звучит ли это кощунством? Не кажется ли теодицея Заратустры более благочестивой?

Однако следует уточнить, что же имел в виду Второисайя, когда говорил о Боге, творящем "добро" и "зло". В словах пророка заключено безусловное отрицание каких бы то ни было бытийственных корней зла. Если "шалом", благоденствие, проистекает от Бога, то и "ра", бедствие, в конечном счете связано с Ним, ибо зависит от того, какое положение занимает человек в отношении к Сущему.

Ягве для пророка есть альфа и омега. "Шалом" - это результат жизни с Богом, а зло проистекает от человеческой измены Ему. Бог есть источник жизни и блага, поэтому вдали от Него жизнь становится ущербной, превращаясь в "ра", бедствие. Таким образом, пророк выражает ту же мысль, что заключена в рассказе книги бытия об Эдеме и первом человеке, нарушившем Завет.

Второисайя знает о том, что Богу противостоят злые силы. Единственный из всех авторов Библии, он прямо говорит о космической битве Творца с чудовищем Хаоса (Ис 51,9; 27,1) (17). Но, в отличие от языческих мифов, этот дракон (Левиафан, или Рахав) является в глазах пророка символом мятежных богоборческих сил в самом творении, сил, которым дарована свобода быть с Богом или же отталкиваться от Него.

Борьба Хаоса с Богом и победа Творца над Драконом-это не схватка "близнецов", как у Заратустры, но торжество Божиего Царства над злой волей твари, извратившей пути Создателя...

И все же для людей того времени, да и для многих в наши дни, ответ Заратустры казался более наглядным и удобопонятным. С тем большей силой внутренний голос заставлял библейского пророка противиться этому соблазну ложно понятого благочестия. Метафизике дуализма Второисайя не противопоставляет никакой умозрительной теодицеи, ибо все они в основе своей есть продукт ограниченного человеческого ума. Не все то, что просто и ясно для интеллекта, соответствует глубинной тайне. Изобразить ее в виде логической модели вряд ли возможно.

Пророк знает о близости Бога к человеку, знает из собственного опыта о возможности связи между ними, но теперь он хочет сказать об ином: о "кадош", неисповедимой безмерности Творца.

Второисайя ищет образы и слова, чтобы на конкретном и красочном библейском языке передать эту мысль:

Кто исчерпал воды горстью своею и измерил пядью ширь небес,

Вместил в меру прах земли, на весах взвесил утесы и холмы-на чаше весов?

Кто постиг дух Ягве и кто дал Ему совет? С кем совещался Он, чтобы получить мудрость?

Кто показал Ему путь Правды или указал дорогу познания?

Поистине народы - капля в сосуде и пылинка на весах,

поистине рассыпает Он острова, как песчинки.

(Ис 40, 12-15)

Земля и человечество, как бы ни были они велики и значительны, несравнимы с бездонным сверхкосмическим таинством бытия Божия. Любая величина перед лицом бесконечности почти равна нулю. Об этом и хочет напомнить пророк тем, кто претендует на знание сокровенных глубин:

Все народы перед Ним - ничто.

Ливана мало для жертв Ему, и всех животных его - для всесожжения.

Кому уподобите вы Бога и с кем сравните Его?

(Ис 40, 16-18)