Вестники времен

Если прятавшийся в лесу человек и слышал песнопения оруженосца, то никак на них не отреагировал. Единственными слушателями (не считая Мишеля и отца Колумбана) были птицы да мелкая живность шнырявшая в зарослях.

Гунтер прикинул, что маленький отряд углубился в лес не меньше, чем на пять километров. То есть почти на лигу. Мишель утверждал, будто вот-вот начнется болото, за которым вырастает каменистый холм. Там юный норманн и деревенские ребята играли в детстве в «штурм Иерусалима», сложив крепость из булыжников.

— Постойте-ка, — Гунтер краем глаза заметил слева что-то неладное, натянул поводья и остановил лошадь. — Видите? Сломанное дерево.

— Ну и что? — удивился святой. — Ветром, наверное, сломало.

— Возле дерева… Внизу, — напряженно сказал германец. — Я схожу, посмотрю.

Силуэт, привлекший внимание Гунтера, был чужероден для нормандского леса. Чересчур угловат, темен и… неправилен, что ли? Оруженосец спрыгнул с лошади и медленно направился к треснувшему стволу молодого бука.

— Есть! — сердце заколотилось с утроенной частотой. — Вы были правы, отец Колумбан!

— Иду, иду, — отозвался старец. — Что ты нашел?

Гунтер с глуповато-растерянным видом, приоткрыв рот, рассматривал довольно большой кусок металла. Не оставалось никаких сомнений в том, что обнаружилась часть обшивки некоего летательного аппарата. Вернее, даже не обшивки, а какого-то приспособления. Неплохо знакомый с военной авиацией своего времени германец присел над длинным — с руку — предметом, выкрашенным снаружи черной краской и больше всего напоминавшим колпак, прикрывающий пулемет. Но…

Ни на одном немецком, английском или любом другом европейском самолете таких деталей никогда не устанавливали. Вообще никогда. Просто потому, что металл был совершенно другим. Перевернув «колпак», Гунтер потрогал странный светлый материал и чертыхнулся. Он был удивительно легкий. Если бы деталь такого размера была сделана из брони, то она весила бы не меньше килограммов двадцати.

— Что это? — поинтересовался отец Колумбан, встав за спиной Гунтера.

— Понятия не имею, — ответил тот. — Но совершенно точно, что здесь такую вещицу сделать не могли. Высококачественное литье. Видите, тут выбит цифровой код? Цифры арабские, одна буква «А», одна «Т».

— У нас редко пользуются цифрами сарацинского начертания, — со знанием дела осведомил отшельник. — В основном ромейскими, алфавитными. Значит, твой друг где-то недалеко.

— Откуда вы знаете, что он мой друг? — огрызнулся Гунтер. — А дерево действительно сломало ветром, я посмотрел. Если бы его повредил падающий самолет, то срез ствола выглядел бы по-другому.

— Погодите, — вмешался подбежавший Мишель. — Ты эту штуку трогал? Как она лежала?

Гунтер молча перевернул найденный артефакт в прежнее положение.

— Отойдите на три шага, — скомандовал рыцарь и, наклонившись, начал изучать землю у корней бука. — Эх, дожди прошли… — огорченно сказал он спустя некоторое время. — Но все равно кое-что видно. Если твоя железяка падала сверху и наискосок, значит… Точно! Джонни, посмотри! Сам все поймешь.

Черный «колпак», свалившись на прелую листву, оставил едва заметный след. Почти исчезнувшую борозду. С одной стороны она была чуточку глубже. Что из этого следует?

— Они летели в том направлении, — Гунтер указал влево. — Если мы поедем туда, может быть, увидим другие следы.

— Не поедем, а пойдем, — возразил норманн. — Отец Колумбан, оставайтесь-ка с лошадьми.

— И не подумаю! — возмутился старец и подобрал валявшуюся неподалеку длинную палку. Быстро приспособив ее в качестве посоха, отец Колумбан пошел к щиплющим редкую лесную травку лошадям и мулу, прикрутил поводья к тонкой березе и вернулся.

— Место запомнили? — спросил он потирая руки. — Как бы лошадей не потерять. Идемте.

— До заката часа полтора, — напомнил Гунтер. — Можем не успеть.

— Что есть «часа полтора»? — озадачился святой. — Это долго или нет?

— Как посмотреть… — германец решительно расстегнул кобуру с «Вальтером». — Давайте попробуем. Железяку оставим здесь. Незачем тащить с собой…

«Непонятно, — думал Гунтер, шагая впереди рыцаря и отца Колумбана. — На любой детали „Юнкерса“, „Мессершмитта“ или другого самолета, выпущенного нашими фирмами, всегда ставилась эмблема производителя. На этой штуковине я ее не нашел. Один только цифровой код. Краска очень странная — будто на железо наложили темную пленку… Убей Бог, я не помню похожих деталей обшивки у наших самолетов и даже у иностранных моделей!»

Пройдя шагов пятьсот через лиственный, пожелтевший осенний лес, вся троица остановилась. Вернее, поначалу замер как вкопанный Гунтер, и, подняв руку, заставил остановиться своих спутников. Утомленный быстрой ходьбой старец тяжело опирался на палку-посох, схватив ее обеими руками, а Мишель на всякий случай обнажил меч.