Вестники времен

— Воду грейте! Я мыться буду! — закричал он прямо с порога. Один из слуг, удерживающий на руке огромное серебряное блюдо с зеленью, пробираясь к выходу, вздрогнул от неожиданности, посудина накренилась, и все, что на ней было высыпалось на земляной пол.

— Ах, ты… ваша, черт возьми, милость! — вскричал слуга и в сердцах швырнул блюдо на пол. — Нельзя ж так врываться-то!

— Прости, Робер! Я сейчас все соберу! — сэр Мишель опустился на колени и стал усердно ползать по полу, хватая испачканные в грязи зеленые веточки кинзы и укропа, причем больше топтал, нежели клал на блюдо.

— Подите, подите отсюда, сударь! — Робер бесцеремонно отстранил баронета и, кряхтя, нагнулся, бережно подбирая любимое угощение барона Александра. — Мы, сударь, сами уж справимся, а то вы, чего доброго, заново бед натворите!

Пожав плечами, сэр Мишель, слегка сконфуженный, вышел из кухни во двор. Ну вот, как всегда, не успел дома появиться, и мигом напакостил. И ведь не нарочно, Бог видит! Просто так получается…

В ожидании, пока согреют воду в котле да выкатят бочку, в которой хозяева обычно купались в теплое время года прямо во дворе, сэр Мишель присел возле порога кухни на траву, прислонился спиной к теплой, выбеленной солнцем деревянной стене и начал вспоминать разговор с отцом, рассеянно следя за бродившими перед кухней курами. Несколько мохнатых дворовых собак моментально подбежали к нему, стали тыкаться носами в ладони и подпрыгивать, норовя лизнуть в губы. Возившиеся неподалеку в пыли детишки в замызганных рубашонках, вскочили было, приготовившись к бегству, но, видя, что господин не обращает на них внимание, остались стоять, глядя на него во все глаза, полураскрыв перепачканные соком каких-то ягод рты.

Собственно, разговора-то особого и не было. Батюшка с наигранной тоской выслушал несколько историй о чудесных приключениях сэра Мишеля, поименовал сыночка «олухом», обреченно махнул рукой и сказал:

— Пойдем обедать, наследничек. Честное слово, тебе давно пора заняться делом. Все люди как люди… И вообще, кажется, ты уже полгода собираешься поехать в Марсель, к Ричарду!

— А я и поеду, — быстро кивнул Фармер-младший. — Вот передохну денька два — и поеду.

— Денег все равно не проси, — угрюмо проворчал барон. — Одно разорение с тобой! А еще и оруженосца завел… Нахлебники.

— В животе бурчит, — напомнил сэр Мишель. — Мы уже закончили ругаться?

— Иди вниз, — вздохнул монсеньер Александр. — Глаза бы мои тебя не видели.

* * *

Крупный шмат слежавшейся, прокисшей каши пролетел мимо уха сэра Мишеля и шлепнулся неподалеку. Распустив крылья и неистово толкаясь, куры принялись было клевать белесую лепешку, но их немедленно разогнали собаки и мигом уничтожили кашу, даже не успев подраться. Птицам осталось лишь доклевывать отдельные разваренные крупинки.

— Ой! — хихикнул женский голосок. — Чуток в вас, сударь, не попала!

Сэр Мишель обернулся. На пороге с глиняным горшком в руке, откуда и вылетела каша, стояла девушка. Молодой Фармер хорошо знал всех прислужниц в замке, некоторых в лицо, большинство — поближе, но эту видел впервые. Она была примерно его возраста, худенькая, невысокая с маленьким личиком в обрамлении светло-пепельных волос, заплетенных в две косы. Красивой ее не назовешь, но было что-то симпатичное и милое в тонком носике с легкой горбинкой, серых узковатых глазах, маленьких губках, остром подбородке. Она немного напоминала мышку, и сэр Мишель так и спросил ее:

— Как тебя зовут, мышонок?

— Хотите — зовите так, я не обижусь, — лукаво улыбнулась девица. — А вообще, меня зовут Иветта.

— Ты ведь недавно в замке Фармер, правда? — сэр Мишель без труда завязывал беседы с девушками, разговаривал с ними, конечно, вовсе не как со светскими дамами, но и не пренебрежительно, нарочно указывая на низкое происхождение. Девичьи сердца быстро таяли от такого обхождения, это тебе не деревенский парень — облапает да на сеновал, и позволения не спросит — тут все по благородному, красиво, ровно в балладах. А какой девушке не захочется хоть на одну ночь ощутить себя баронессой?

— Да, — облокотившись о дверной косяк, Иветта прищурилась и посмотрела в небо, где в недосягаемой выси кружили стрижи, похожие на тоненькие крестики. — Сестра моя приболела, дома лежит — встать не может. Вот меня вместо нее и взяли, при кухне помогать.

Сэр Мишель еще раз всмотрелся в ее скуластое загорелое лицо, освещенное клонящимся к западу солнцем. В самом деле, оно показалось немного знакомым.

— А сестру твою как звали?

Иветта опустила голову, накрутила на указательный палец кончик косы, искоса глянула на сэра Мишеля и ответила:

— Гретой звали.

Сэр Мишель на мгновение задумался и вспомнил белокурую служаночку, тоже чем-то напоминавшую мышку или другого подобного зверька. Хм, нетрудно догадаться, чем, вернее, кем больна веселая хохотушка Грета… А Иветта и вправду похожа на нее.

Сэр Мишель помолчал немного, придумывая, как бы поосторожнее прояснить у этой самой Иветты ее отношение к скучающим рыцарям и воззрение на церковные запреты. Совершенно неожиданно она сама сделала шаг навстречу: