Вестники времен

По дороге сэр Мишель и старый Колумбан не разговаривали. Отшельник был угрюм да мрачен, а норманн пребывал в полнейшем расстройстве чувств, и переживал молча. Прекрасно известно, что дьявол искушает смертных лишь необходимыми, вожделенными вещами или желаниями, вот и сейчас нечистый безошибочно ударил по самому болезненному месту в душе оруженосца. Конечно, Джонни ужасно хочется домой, но наверняка, на самом деле, он сейчас желает остаться здесь, в Нормандии. К тому же, Джонни у себя там не был даже оруженосцем, а о рыцарском посвящении уж точно мечтать не приходилось… Как здорово, что отец Колумбан пришел так вовремя!

— Давай снимать его, — проворчал пустынник, когда сэр Мишель прикрутил поводья своей кобылы к бревнышку. — Занесем в дом.

Они отвязали Гунтера от седла, опустили на утоптанную землю перед дверью и норманн снова похлопал оруженосца по щекам.

— Джонни, ты меня слышишь? — воззвал рыцарь. — Скажи что-нибудь!

— Что-нибудь… — не открывая глаз покорно повторил Гунтер.

— В дом! — распорядился отшельник, пиная ногой притвор и нагибаясь к ногам германца. — Ну, взялись!

Жилище святого Колумбана меньше всего походило на келью, будучи на удивление просторным, хотя и мрачноватым по причине отсутствия окон. Свет давали только многочисленные сальные свечи возле самодельного алтаря да круглый открытый очаг под отдушиной в потолке, располагавшийся в дальнем, северном конце дома. Мишель бывал у отца Колумбана и раньше, потому и не удивился такому странному, по его понятиям, жилью. Насквозь прокопченный потолок покрывал толстенный слой сажи от смоляных факелов, возжигаемых зимой, и дыма постоянно горевшего очага. Справа, у восточной, как и положено каноном, стены красовалось над алтарем деревянное распятие и раскрашенные фигурки святых.

Дальше, шагов на десять, посреди помещения громоздился чудовищно корявый, бесформенный стол, видимо, изначально задумывавшийся мастером как круглый, а по стенам тянулись лавки, заваленные поеденными молью волчьими шкурами. К отцу Колумбану частенько забредали паломники или просто путники, и по монастырскому обычаю места должно было хватать всем. Стол украшали несколько деревянных чаш и тарелок, сейчас немытых и сваленных грудой прямо возле обеденного котла. Видимо, отец Колумбан мыл свою посуду только тогда, когда чистых мисок уже не оставалось, и святой оказывался перед выбором: есть из заплесневелой посуды или засучить рукава рясы и заняться мойкой. Правда, частенько проблема мытья посуды решалась менее болезненным для ее обладателя способом — накладывалась суровая епитимья на кого-нибудь из явившихся покаяться грешников.

— Фу, ну и денек! — вздохнул старец, усаживаясь на лавку. — Чудеса в решете!

— Как хорошо, что ты его прогнал, — снова завел свою музыку рыцарь, но отец Колумбан лишь отмахнулся:

— Не успел вовремя, — огорченно сказал он. — Ты знаешь, как я догадался, что этот господин бродит неподалеку? Очень просто! У меня все молоко в момент скисло. А ведь только сегодня прихожане из деревни принесли! Чем ужинать будем — не знаю…

Глава восьмая Поединок с крокодилом

Отец Колумбан, меду делом, разбирал пузырьки с разнообразными целебными снадобьями, в изобилии стоявшие на многочисленных стенных полках и, найдя потребное зелье, повернулся к сэру Мишелю:

— Мишель, подержи своего оруженосца, он сейчас проснется и будет очень недоволен…

Норманн подошел к лавке на которой лежал Гунтер и, опустившись рядом, крепко взял германца за руки. Отец Колумбан нагнулся над бесчувственным гостем, пребывающем в странном полусне, и, нажав двумя пальцами на щеки, разомкнул челюсти.

— Держи! — рявкнул отшельник на Мишеля, вливая едко пахнущую жидкость в рот оруженосца.

Сэр Мишель налег на Гунтера всей тяжестью своего тела, но едва смог сдержать неожиданно начавшего вырываться и размахивать руками германца.

Гунтер, все же успел заглотить большую часть отравы святого отца, закашлялся, неожиданно вскочил на ноги, с силой оттолкнув собственного рыцаря, и воззвал:

— Да что происходит, черт вас всех дери? Чем вы меня опоили?! Какого дьявола? — эти слова Гунтер выкрикнул по-немецки, не совсем пока понимая, где находится и что происходит. Сильно болела голова, а на затылке выросла солидная шишка. Рука отца Колумбана была крепкой, но куда крепче оказался его посох, настоящий, хорошо просушенный дубовый сук…

Старец стоял рядом, скрестив руки на груди, и ухмылялся, наблюдая за разбушевавшимся оруженосцем. Только последние слова Гунтера, видимо, слегка вывели его из себя.

— Какого, говоришь, дьявола? Самого обыкновенного! Он, к счастью, всего один, — прорычал гость, — А будешь поминать Князя Ночи всуе — еще и не на такие неприятности нарвешься! Скажи спасибо, болван, что жив остался!

Отец Колумбан умолкнув, убрал со стола грязную посуду, положив тарелки прямо на пол, и принес деревянную бадейку с водой. Пригодится.

— Что стоите? Садитесь, — громко предложил отшельник нарушая установившееся вдруг неловкое молчание.