Вестники времен: Вестники времен. Дороги старушки Европы. Рождение апокрифа

– Простите, сударь мой, – сказал Мишель рыцарю. – Я не знаю вашего имени, и хотел бы…

– Мое имя? – усмехнулся тот. – Годфри, канцлер Англии. И по рождению я могу носить имя Плантагенет.

«Ничего себе, – подумал Мишель. – Надо же, с кем судьба свела! Ну если уж это случилось, значит, так угодно Всевышнему. В конце концов, разве плохо будет, если я останусь сопровождать своего короля и может быть смогу ему чем-то помочь?..»

Мишель не зря помянул судьбу в своих мыслях, ибо за этот вечер она подбросила ему новое приключение, виновником которого стал не кто иной, как сам Ричард Львиное Сердце.

Годфри замолчал и проехал чуть вперед, оставив Мишеля наедине с самим собой и мрачно молчащим Жаком, явно не одобрявшим хозяина, ввязавшегося в очередную авантюру, вместо того чтобы мирно возвращаться в родительский дом.

Холодный мелкий дождь нескончаемо сыпал с темно-серого неба, начинавшего светлеть справа, на востоке. Лошади то и дело проваливались в ямки меж корней, обливая и без того промокших насквозь всадников холодными брызгами.

Мишель впал в полусонную оторопь, сотрясаясь от мелкой дрожи, и пытался отвлечься от непрерывной дергающей боли в боку, бормоча про себя латинские молитвы. Ему уже начинало мниться, будто нет больше в мире солнца, тепла и света, когда чей-то тихий вскрик вывел его из оцепенения. Он вскинул голову и увидел, что всадник, на которого указывал Годфри, склонился вбок, едва не падая из седла. Тотчас же с обеих сторон его лошади пристроилось по рыцарю, они обхватили обмякшее тело короля, не выдержавшего тяжелого пути и бессонной ночи – погоня висела на хвосте, а до ближайшего селения, где можно обогреться, обсушиться и заночевать, еще ехать и ехать.

Мишель попытался помочь свитским, пришпорил лошадь, чтобы нагнать их, но один из рыцарей по имени сэр Уильям Маршалл перехватил его кобылу под уздцы и отдернул назад, без слов давая понять, что услуги случайно встретившегося по пути оруженосца не требуются.

И тогда же позади отряда раздался быстро приближающийся топот копыт, и лесную тишину прорезал резкий свист, а вслед за ним окрик:

– Стоять! Я приказываю всем остановиться! Ну же!

Из полумрака вылетел большой взмыленный жеребец, несущий в седле человека очень высокого роста, крепкого, светловолосого, в потрепанной, но дорогой одежде. Он резко осадил скакуна, едва не подняв его на дыбы. Ехавший чуть впереди Мишеля Годфри выругался сквозь зубы, развернул лошадь и, потянув из ножен меч, бросил остальным через плечо:

– Быстро езжайте дальше! Он тут, похоже, один. Ваша задача, господа, сохранить для Англии жизнь короля.

Мишель оказался ближе всех к неожиданно появившемуся всаднику и, недолго думая, направил кобылку к нему. За спиной слышались удаляющееся шлепанье конских копыт по лужам и дорожной грязи и тихие проклятия незаконного сына короля Генриха.

– Назовитесь, сударь, – прохрипел Мишель, вглядываясь в лицо высоченного рыцаря, на котором, впрочем, не было ни кольчуги, ни шлема, лишь меч на поясе. Тот уже порывался подхлестнуть коня и ринуться дальше, но Годфри, оставшийся с ним сэр Маршалл и Мишель де Фармер полностью загородили дорогу, заросшую по обочинам непроходимыми зарослями крушины. За их спинами маячил Жак, явно раздумывавший, удрать или нет.

– Меня прозывают Ричардом Плантагенетом, – сильным густым баритоном произнес светловолосый, оглядывая невысокого Мишеля, слегка склонившегося на раненый бок, не без иронии. – Я английский принц крови. Пропустите немедленно!

– Зачем? – буркнул де Фармер, смущенный столь высоким саном. Доселе видеть Ричарда лицом к лицом ему не доводилось, и когда вспомнилось, что совсем недавно он бился под его знаменами, смущение усилилось еще более. Но только что Мишель дал самому себе слово защищать короля, а внезапное появление недруга ничего хорошего старику Генриху не сулит. Но это все-таки принц, а не кто-нибудь…

– Вы здесь один? – вдруг раздался позади голос Годфри. – Дорогой брат, не лучше ли вам поехать обратно? Наживете неприятностей…

Ричард скривил губы в презрительной усмешке, когда Годфри назвал его своим братом и, покачавшись в седле, язвительно сказал:

– Дорогой бастард, ваш и мой отец преступил законы Божьи и людские. Мой долг – задержать его и предать суду. Пускай мои друзья и соратники отстали, но я отступать не намерен. Дорогу!

Неукротимый нрав Ричарда и его отчаянная смелость, граничащая с безрассудством, были известны всем, но сейчас даже невозмутимый Годфри был задет за живое. Он собрался было ответить брату-изменнику бурной отповедью, но далее случилось нечто вовсе неожиданное. Странствующий оруженосец показал свои способности.

Мишель де Фармер, окончательно озверевший от холода, сырости и боли в незажившей ране, решил, что препирательства между благородными господами следует немедленно прервать, а то таковые могут продолжиться до самого рассвета. Он чуть подал коня назад, выдернул из руки Уильяма Маршалла копье и направил острие в грудь задиристого принца.