Вестники времен: Вестники времен. Дороги старушки Европы. Рождение апокрифа

– Езжайте! Я попозже отправлюсь обратно, к дому. Если будете задерживаться в городе, пришлите известия господину барону, а он передаст мне. Джонни, я полагаю, что работы у меня будет до праздника Воздвижения Креста… К тому времени постарайтесь вернуться хоть на несколько дней.

…Тракт, ведущий на север, окрестные поля и перелески были затянуты сероватым туманом, позволявшим видеть лишь шагов на тридцать вперед. День обещал быть ясным – густо-красное солнце висело над холмами справа, неторопливо поднимаясь в оранжево-розовые небеса, где-то наверху, в выси, которой не мог достичь и самый быстрый дракон, плыли тонкие серебряные облака. Воздух теплел, белесую пелену тумана прошили широкие солнечные лучи, и он незаметно таял, поднимаясь выше и выше.

Дорога, влажная от росы, тянулась бесконечной желтоватой лентой, вокруг не было ни души, и только две трясогузки, непрерывно посвистывая, сновали шагах в пяти-шести от лошадиных копыт, присаживались на пару мгновений, покачивая длинными хвостами и взлетали вновь, проносясь над самой землей. Некоторое время они сопровождали двоих всадников, потом куда-то исчезли.

Двигались неспешной рысью, потому что, по расчетам Гунтера, до города было километров тридцать, а по здешним меркам – шесть с лишним лиг. Если ехать быстро, но в то же время не утомлять лошадей, то до Аржантана оставалось около двух часов пути или чуть больше. Германец, конечно, и раньше ездил на лошадях, у себя в поместье, но таковое больше было развлечением. Сейчас пришлось заново убедиться, что в двенадцатом веке средства передвижения не слишком удобные – никак не приноровиться к тряскому аллюру, ноги постоянно напряжены, седло донельзя непривычное и жесткое.

Гунтер с невольной завистью покосился на сэра Мишеля, который, слегка отклонившись назад, плавно покачивался в седле, одной рукой небрежно придерживая повод, а другую положив на колено.

«Привыкай, привыкай, – думал Гунтер. – Похоже, теперь всю жизнь придется трястись в седле. Господи Иисусе, а если нас действительно понесет в Святую Землю, то это какое же расстояние придется отмахать на лошади? Через всю Европу, Турцию,

<Какую Турцию? Сейчас эти земли принадлежат Византийскому кайзеру. Кстати, кто сейчас император в Константинополе? Кажется, Андроник Комнин… Или кто-то другой?>

Малую Азию, Киликийскую Армению… Больше двух тысяч километров. Я не доеду…»

– Слушай, Джонни, – вдруг окликнул его сэр Мишель. – А что вы с отцом Колумбаном замыслили? Зачем шептались?

– А, ерунда. – Гунтер по привычке хотел было махнуть рукой, но не осмелился отцепить руку от штырька на луке седла, за который крепко держался. – Есть у нас одна мыслишка. Помнишь, я тебе говорил о бензине?

– Вине для дракона? – уточнил сэр Мишель. Оруженосец поморщился, но поправлять рыцаря не стал и продолжил:

– Вот-вот. То, что Мессир, – при этом слове рыцарь быстро перекрестился, – налил мне полные баки, совсем ничего не значит! После всего случившегося я не верю, что у него может обнаружиться хоть капля благих намерений…

– Уж конечно, – буркнул сэр Мишель. – Стоило с ним связываться…

– Дальше слушай. Мы, вернее, отец Колумбан с каким-то своим дружком хотят попробовать сделать. – Гунтер усмехнулся. – Вино для дракона. Самое настоящее. Ты про хлебный спирт слышал?

– Нет, – мотнул головой рыцарь. – Хотя, говорят, алхимики делают горючий состав, который, разбавляя, можно пить как вино. Но сам я никогда не пробовал. А было бы интересно…

«Твое счастье, – ехидно подумал Гунтер. – Воображаю, что сталось бы с тобой, если б сейчас умели готовить шнапс или водку…»

– Так вот, – сказал германец, – на всякий случай отец Колумбан собирается изготовить достаточно хлебного спирта, чтобы можно было дать попробовать нашему зубастому Люфтваффе. Может быть, тогда полетаем. Мы, кажется, собирались в Святую Землю? Если получится, то доставлю тебя к границам Турц… тьфу, Византии меньше, чем за день. – Сказки! – уверенно сказал сэр Мишель. – До Константинополя месяца два-три пути. Или даже больше. Хочешь сказать, будто наш дракон так быстро летает?

«Наш дракон! Только подумайте! Сэр рыцарь, отягощенный сословными предрассудками и понятиями о вассалитете, теперь считает своей собственностью не только меня как оруженосца, но и мой собственный

<Это теперь «собственный». Еще несколько дней назад он принадлежал Германскому государству… >

самолет. Хотя Мишель не сказал «мой», а «наш». Впрочем, наверняка это дело времени. Если через месяц он будет требовать подать ему самолет к подъезду, будто карету, не удивлюсь. Феодал…»