Вестники времен

– Тебе не кажется, что королю Анри не повезло с сыновьями? – задумчиво спросила Бланка. – Считается, что все достоинства и сильные стороны отца переходят по наследству к старшему сыну, а остальным детям как повезет, но тут все получилось наоборот. Ричард, конечно, прославился как chevaliere sans reur et sans reproche[53]…

– Напыщенный болван, если называть вещи своими именами, – кротко отозвался Тьерри. – Хотелось бы знать, россказни о его подвигах имеют под собой хоть малейшую основу? Честное слово, в день, когда сарацины наконец-то сделают из него отбивную, я отправлюсь в Тулузу и закажу в соборе благодарственный молебен. Съезжу, съезжу, нечего смеяться!

– Лучше бы ты думал не о потомках короля Анри, а о собственном отце и брате, – сердито напомнила девочка. – Допустим, Рамон может остаться в живых…

– Он выходит из игры, и, если опять вздумает устраивать светопреставление – ноги его больше не будет в моем замке, – хищно оскалился Тьерри, став похожим на горного волка с пиренейских склонов. – Пусть отправляется в Фортэн, вместе со своей несравненной женушкой и ее одноухим братцем, там им наверняка обрадуются. Я всегда подозревал, что он бестолочь, а с годами он стал опасной бестолочью. Думаю, ты права – он не умрет, потому что ни наверху, ни внизу не нужна такая себялюбивая душонка. Кого мне по-настоящему жаль, так это Хайме. Его смерти я Рамону никогда не прощу, и рано или поздно он поплатится. Надеюсь, Хайме попадет в рай, в который так верил, и получит там все, что заслуживает. По крайней мере, он знал, что может погибнуть, и знал, во имя чего – dulce et decorum pro veritas mori[54] и все такое прочее. Мне будет его недоставать… Кто же знал, что в нашем милом семействе затесался единственный по-настоящему честный человек?

– Ты надеешься, но не веришь? – еле слышно спросила Бланка. Ее сводный брат безразлично пожал плечами:

– Какая разница? Я верю в себя, в тебя, в то, что мы в силах добиться желаемого без чьей-либо помощи – божественной или какой другой. Я знаю, что ради этого нам придется идти через кровь, но постараюсь, чтобы ее пролилось как можно меньше.

– Еще одна жертва на нашем пути – эта веселая компания, – с грустью покачала головой девочка. – А до того – монахи из часовни Святого Креста на Пустошах, вилланы из Ренн-ле-Бэйна и все, кто в неподходящий час попался на глаза Рамону…

– Перестань, – досадливо скривился Тьерри. – Какие жертвы? Монахов мы не раз предупреждали, давали им возможность уйти, и не наша вина, что они уперлись как бараны и возжелали мученичества. Попрекать же меня делами Рамона с твоей стороны просто жестоко. Я старался как мог, но я, увы, не всемогущ.

– Извини, – холодно сказала Бланка, ничуть не раскаиваясь в сказанном.

– Что же до наших друзей из Британии… – Тьерри сделал жест, означавший «Какое мне дело до чужих трудностей?», – их всего лишь вежливо попросят расстаться с тем, что им не принадлежит. Если они не глупы, они так и сделают, после чего могут беспрепятственно катить в свою Палестину. Насколько я понял, более важны утерянные бумаги, нежели люди, которые их везут, – он пошевелился, со стоном поднимаясь на ноги. – Пойдем, пока отец Ансельмо не решил, что мы тоже отправились прогуляться по подземельям. Вдобавок у нас полно незавершенных дел.

– В ближайшее время их станет еще больше. – Бланка забрала из ниши почти выгоревшую лампу и остановилась, склонив черноволосую голову набок и над чем-то задумавшись. – Послушай, как нам поступить с отцом Ансельмо?

– Никак, – быстро ответил Тьерри. – Он не должен ничего заподозрить, и вдобавок он нам понадобится. Вместе с папашей – до определенного срока, и Рамоном, если он еще не отдал концы. – Он повернулся и сделал несколько шагов вверх по широким ступенькам лестницы, когда сестра вновь окликнула его:

– Мне кажется, в замок опять наведывался Лоррейн. Я не уверена, но прошлой ночью мне послышался его голос. Неподалеку от библиотеки.

– Он пел? – тревожно спросил Тьерри. Бланка кивнула. – Опять про Альби? – Новый кивок. – Черт, он появляется все чаще и чаще… Кажется, нам надо поторапливаться с нашими планами.

– Тьерри… – Девочка догнала брата и остановила, требовательно дернув за рукав. – Тьерри, я давно хотела спросить… Кто он, я имею в виду Лоррейна? Он приходит и уходит, когда захочет, но стражники на воротах клянутся, что не впускали его. Он, кажется, не стареет и не умирает, и старики в Куизе пересказывают, как он пел на днях рождения их отцов…

– Я не знаю, mi corazon[55], – очень ласково сказал Тьерри. – Единственное, что мне доподлинно известно: все предсказанное этим проходимцем имеет неприятнейшее свойство сбываться. Меньше всего я хотел бы, чтобы ты, или мои дети, или дети наших детей, проснувшись однажды утром, увидели вокруг себя мир его предсказаний.

– Отец Ансельмо говорит: ты лелеешь свою гордыню и не желаешь смириться с тем, чего не избежать, – задумчиво протянула Бланка. – Он прав?