Вестница скорби (СИ)

— Я действительно умерла? Кто ты мне? Почему Каллен убил меня? — я медленно вспоминала то, что со мной произошло. Каллен так жестоко и безжалостно вонзил в меня меч. И не было страха, лишь смерть.

Как ему удалось спасти меня от смерти?

Мужчина легко качнул головой и сделал шаг ко мне, всего лишь шаг, но оказался напротив меня, причем сидящим! Это говорило лишь о том, что его скорость не мог уловить мой глаз.

— Все на земле не что иное, как вечный символ в одеянии из праха, любовь моя. Я не для того давал жертву Времени, чтобы оно забрало и тебя. В мире нет ничего, кроме жизни и смерти. И все, что подвластно первой, — счастье, а все, что принадлежит второй… а все, что принадлежит второй, — уничтожение счастья. И ничего больше нет в этом мире. Но смерть часто подчиняется Времени. Если мы обыграем время, значит, обыграем смерть. Таковы правила, малышка. А почему тебя убили, я не знаю. Надеюсь, ты это узнаешь сама. Ты уязвима в порывах страсти, любовь моя, настолько, что тебя можно убить раза три или больше. Ты должна быть осторожна, ведь если я не найду места в другой раз, ты действительно умрешь. У нас нет души, малышка, нам некуда попадать. Мы станем пищей пустоты, и никто не сумеет нас из неё вытащить, — он осторожно взял меня за подбородок. Его пальцы были мягкие и прикосновения совсем нежные. Создавалось впечатление, что передо мной сидит женщина, а не мужчина.

Я потупила взгляд в землю, потому что его красота завораживала, манила к себе, пыталась сделать меня одержимой. Но он сам, этот мужчина, был одержим любовью и привязанностью ко мне. Только он не говорил, кто он.

— Ты мой муж? — я посмотрела в его глаза, теперь более темные, чем минуту назад. Но его взгляд… он наблюдает за мной, словно за результатом интересного эксперимента.

После моих слов его губы плавно изогнулись, превратившись в улыбку.

— И да, и нет, моя любовь. Я очень бы хотел, чтобы ты вспомнила, кто я тебе. Ведь я был смыслом всей твоей жизни… я любил тебя всегда. Любил, даже, когда не знал, любил, когда тебя ждал. И ты моя, Матрельхельд, вечно моя. Но то, что ты имеешь связь со смертным, очень огорчает меня. Однако сейчас я не могу ничего сделать. Я сделаю всё чуть позже, малыш. Пусть наши тела вновь соединятся, только теперь по доброй воле, — он исчез. Всё снова стало ничем и меня вновь не стало. Мир утонул в иллюзиях.

Мне очень не нравились слова “вновь соединяться и теперь по доброй воли”. Неужели я уже раньше с ним имела половую связь?

Я открыла глаза. В нос ударил запах каких-то трав. Кто-то плакал, даже не один. Я различала женский плач и мужской.

Надо мной склонилась какая-то эльфийка, а затем, увидев, что я жива, быстро что-то залепетала на своём, только я язык её знала. Она сказала “она жива! Жива”.

И тут я наконец увидела Каллена, вернее то, что осталось от храброго сильного воина. У него была бледная кожа, а глаза опухшие, красные и мокрые от слез. Волосы взъерошенные, будто он их месяц не причесывал.

И он весь дрожал, а руки нервно сжимал в кулаки. Заметив моё оживление, он улыбнулся.

— Любимая… я убил тебя и после чуть не убил себя. Я… прости… я… какой же я идиот! Когда мы… этим занимались, то я увидел перед собой не тебя, а такое чудовище, что не на шутку испугался. Я проткнул его, а когда посмотрел снова, увидел, что чудовища нет, и проткнул я тебя, а не его. Ты была мертва, и я… — он не смог продолжать, а лишь кинулся ко мне и обнял так крепко, что мог задушить.

В комнате я заметила и Жозефину, которая до сих пор рыдала.

— После твоей смерти он чуть не проткнул себя тем же мечом. Мы все были в отчаянии, а Каллен больше всего. Дня три ты лежала мертвая, даже начала разлагаться, все признаки налицо! Но тебя внимательно осмотрел Коул и сказал, что ты не мертва, но и не жива. Потом твоя рана затянулась и вот, теперь ты здесь. Матрель, мы хотели тебя похоронить, — говорила она безжизненным голосом.

Похоронить?! Меня? Отлично. Не представляю, как бы я выбиралась из могилы. Спасибо Коулу за то, что он меня осмотрел. То, что Каллен увидел вместо меня существо вообще непонятное, насторожило меня. Я тоже видела не руки, а лапы. Они были белыми, пушистыми и с длинными черными когтями. Могла ли я быть таким созданием? Даже не знаю. Если мы оба видели это создание, но с разных ракурсов, то я им и являюсь. Не могу поверить, но скорее всего это так. Тогда каким образом я не превращаюсь в него? Почему это так резко вышло?

— Кого ты видел, любимый? — я взяла в ладони лицо Каллена и стала аккуратно вытирать ему слезы. Никогда не видела, как мужчины плачут. Или видела? Мою бы память, настоящую!

Стентон сел на кровать и погладил меня по волосам, а затем поцеловал в губы.