Весы Фемиды

Фигуры скрылись за холмом, и леди Лакландер продолжила путь, погрузившись в мрачные мысли. Из-за подагры ей пришлось надеть большие охотничьи сапоги покойного мужа, на голове красовался старинный колониальный шлем от солнца, а довершали наряд мешковатая шерстяная юбка и бесформенная блуза. Пальцы рук, как обычно, были унизаны перстнями с бриллиантами.

Добравшись до Нижнего моста, леди Лакландер с лакеем свернули налево и остановились у зарослей бузины, откуда открывался вид на излучину реки. Следуя указаниям хозяйки, лакей поставил этюдник, принес в кувшине воды из реки, разложил складной табурет и положил трость-сиденье рядом. Чтобы охватить взглядом нарисованное в целом, старая леди имела обыкновение отходить назад и, устроившись на трость-сиденье, созерцать свое творение издали.

Лакей ушел. В Нанспардон леди возвращалась самостоятельно, как только рисование ей наскучивало, но всегда успевала переодеться к ужину, начинавшемуся в девять часов. Свои вещи она оставляла на месте, и их потом забирал лакей. Водрузив на нос очки, леди Лакландер устремила на пейзаж испытующий взгляд, похожий на те, которыми сестра Кеттл обычно одаривала капризных пациентов, и погрузилась в работу.

Она приступила к творчеству на лугу левого берега Чайна в половине седьмого.

В семь часов мистер Данберри-Финн собрал рыболовные снасти у подножия холма, где рыбачил, но направился не к мосту, а выше по течению.

В семь часов Марк Лакландер, навестив больного в деревне, шел пешком вдоль холма. Он прихватил саквояж с инструментами, чтобы вскрыть абсцесс у дочки садовника в поместье Картареттов, а также ракетку и спортивную обувь, поскольку намеревался потом поиграть с теннис с Роуз. Он также собирался очень серьезно поговорить с ее отцом.

В семь часов вечера сестра Кеттл, выполнив просьбу леди Лакландер и доставив записку, подкатила на велосипеде к дому капитана Сайса.

В семь часов сэр Джордж Лакландер, воспользовавшись тем, что в тени деревьев их никто не видит, заключил миссис Картаретт в страстные объятия.

Все надежды, переживания и страхи, которые постепенно набирали силу со дня смерти сэра Гарольда Лакландера, достигли наконец своего апогея и слились воедино подобно горным ручьям, чьи причудливые русла рано или поздно приносят воды в единый бурный поток.

Роуз и полковник сидели у него в кабинете и смотрели друг на друга, не скрывая волнения.

— Когда Марк тебе все рассказал? — спросил полковник Картаретт.

— В тот самый вечер… когда ты вошел… и застал нас. Он отправился в Нанспардон, узнал все от отца, а потом вернулся и пересказал мне. Знаешь, — продолжала она, устремив на отца взгляд васильковых глаз из-под черных ресниц, — знаешь, Марку все равно бы не удалось притвориться, что ничего не случилось. Просто удивительно, как мы с ним читаем мысли друг друга.

Полковник подпер рукой подбородок и грустно улыбнулся: он считал подобные мысли одним из вечных заблуждений влюбленных.

— Моя бедная малышка, — прошептал он.

— Папа, ты же понимаешь, ты не можешь не понимать, что в принципе Марк полностью на твоей стороне. Потому что… факты нельзя скрывать и ничего не должно быть тайным. Я имею в виду теоретически.

Улыбка на лице полковника скривилась, но он промолчал.

— И я с этим полностью согласна, абсолютно! Но бывают обстоятельства…

— Ага! — не удержался от возгласа полковник.

— …бывают особые случаи, когда общее правило не работает. Потому что оно приносит несчастье. Марк говорит, что еще одно потрясение после смерти сэра Гарольда его бабушка просто не переживет.

Из окон кабинета полковника открывался вид на рощу, часть луга у подножия холма, которую не закрывали деревья, Нижний мост и небольшой участок на правом берегу реки. Роуз подошла к окну и бросила взгляд вниз.

— Она отправилась рисовать и сейчас сидит где-то там на лугу, а рисует она, только когда сильно нервничает.

— Она прислала мне записку. Просит спуститься и поговорить с ней в восемь часов. Видимо, надеется, что к этому времени закончит рисунок и немного успокоится. Ужасно неудобное время, дорогая, но делать нечего. Я не стану с вами ужинать и попробую порыбачить. Пусть мне что-нибудь оставят перекусить, и извинись за меня перед Китти.

— Хорошо, — с наигранной легкостью пообещала Роуз и, помолчав, добавила: — Правда, остается проблема с папой Марка.

— С Джорджем?

— Да, с ним. Мы все, конечно, знаем, что он звезд с неба не хватает, но он все равно отец Марка и отказывается…

Роуз запнулась, ее губы задрожали, а глаза наполнились слезами. Она бросилась в объятия к отцу и разрыдалась.