Весы Лингамены (СИ)

Я удобно устроился на полу и предложил ему говорить лишь то, что кажется ему важным. А мы будем вникать. Дарима примостилась рядом со мной, и мы приготовились слушать.

- Мне сейчас 17 лет, - начал рассказ юноша. - До 14-ти я рос обыкновенным мальчиком, играл со сверстниками, хотел стать космонавтом, исследовать дальние миры, - Текано невесело усмехнулся и продолжил:

- Но уже в 15 я начал постигать, что ничего не знаю о природе нашей реальности, не знаю, как она устроена и кем - я уж не говорю зачем. В то время как мои сверстники забавлялись с "машинками желаний", устраивая всякие соревнования, кто больше и быстрее выдумает и создаст на них всякой разнообразной бесполезной дребедени, я жаждал понять, что заставляет их делать это. Более того, я хотел осознать, в чём же смысл пребывания на планете, когда труд перестал быть главной действующей силой, толкающей колесницу жизни.

- Как рано ты задался такими вопросами, - удивлённо проронила Дарима. - Но прошу, продолжай.

- И тогда я впервые подумал - а какой смысл лететь к дальним мирам, когда я понятия не имею, зачем существует мой собственный, родной? Что мне искать в несусветной дали от родины, когда главные вопросы назрели ядовитым прыщом и грозят прорваться уже здесь, на земле!

Мы слушали, затаив дыхание. Просто не укладывалось, что всё это с такой ясностью могло существовать в уме 15-тилетнего подростка.

- С тех пор мечты о межзвёздных путешествиях покинули моё взрослеющее воображение, и всё моё существо заняли вопросы, о которых я сейчас вкратце говорил.

Так я равноудалился и от сверстников, и от былых поползновений к далёким туманностям. Сочтя вопрос "зачем" трудноразрешимым, хотя и главенствующим, я в первую очередь задался вопросом "как", то есть занялся мировым переустройством. Я знаю, на эту тему написано множество книг, и с некоторыми я был поверхностно знаком. Но все они были созданы давно и не могли отражать реалии нашего времени.

- А что ты хотел изменить? - аккуратно спросил я.

- Ну, меня совсем не устраивала роль человека в современном мире. Было такое ощущение, что человек разумный с тысячелетней историей войн, взлётов, падений, открытий и освоения космоса превратился вдруг в некое диванное существо, основной и почти единственной функцией жизнедеятельности которого является подача звуковых команд неизменно стоящей рядом машине желаний. Машина желаний плюс Человек Диванный - это звучит гордо!

Мы сочувственно смотрели на Текано. Сколько всего успел впитать и переварить этот юноша за столь малое время. Иным недюжинным умам для этого требовались многие десятилетия...

- Как будто мы от человека разумного, от первобытных костров и охоты на мамонтов совершили такую большую прогулку во времени - через первобытно-общинный строй, через рабовладельческий, феодальный, демократический, через стирание политических границ, - и пришли к Человеку Диванному, который по сравнению с людьми каменного века - бог, но при всей своей "божественности" только потребляет, но уже ничего не производит, да и попросту вообще ничего не делает. В уме я рисовал себе картины нового мира, где каждый будет трудиться - умственно или физически. Я прозревал города из камня и дерева, сложенные руками мастеров, я видел поля с пшеницей и картофелем, которые возделывали люди. Мой мир состоял из учёных, исследующих природу всего, из художников, рисующих, открывающих нам сакральные горизонты бытия. Мой мир был из поэтов и тружеников всех фронтов. Диванным тунеядцам там не было места!

- Скажи, Текано, а себе какое-то место ты отвёл в своём прекрасном мире? - осторожно поинтересовалась Дарима.

- Ты очень прозорлива. К 17-ти годам я уже несколько переболел моими прекрасными мечтаниями, и жаждал делать дело. Я начал рисовать. Я рисовал свой новый мир. Но как я ни старался, мои способности не позволяли мне изобразить всё таким, каким мне это виделось. Получалось лишь бледное подобие! - Текано недвусмысленно окинул взглядом стены с рисунками. - Эскизы, наброски вместо полотен!

- Вот уже и почти вся моя история, - проговорил Текано каким-то глухим, вмиг угасшим голосом. - С тех пор, как я осознал, что мне никогда не стать великим художником, никогда и близко не создать таких шедевров, как у бессмертных живописцев прошлого, все мои младенческие размалёвки нового миропорядка стали рушиться и осыпаться как карточный домик от сквозняка из форточки в мир реальный... Я быстро растаял как масляная фигурка на солнце, и за несколько месяцев от меня осталась только бесформенная лужица немощи и полного неверия. Я хотел ещё... я... ой, простите, слабею... - Текано утомлённо прикрыл веки. - Мне б немного отдохнуть...

- Текано!.. - вырвалось у испугавшейся за мальчика Даримы.

Стоявший наготове около двери М-387 мгновенно замигал красной лампочкой и быстро поехал к Текано. Обогнув нас, всё еще сидящих на полу, он подъехал к мальчику, и, выдвинув щупальца, аккуратно взял его неподвижную руку и сделал "пружинный" укол. Затем робот развернулся к нам.