Весы смерти (Смерть и золото)

При первом, еще неверном свете зари Вики проснулась и поняла, что ветер стих. Он уныло завывал всю ночь, и когда Вики откинула одеяло, то увидела, что оно усыпано слоем золотистого песка; песок хрустел у нее на зубах, скрипел в волосах. Один из мужчин громко храпел, но кто именно, Вики не поняла, так как все трое, плотно укутанные в свои одеяла, лежали очень близко друг к другу. Она взяла сумку с туалетными принадлежностями, полотенце и смену белья, выскользнула из лагеря, взобралась на дюну и побежала к морю.

Рассвет был совсем тихий. В лучах еще не взошедшего солнца вода в заливе казалась гладкой, как розовая атласная простыня. Стояла тишина, настоящая тишина пустыни, ее не нарушал ни зверь, ни птица, ни шум ветра или прибоя, и тревога, которую она испытывала накануне, покинула ее.

Вики сбросила одежду и побрела к морю по сырому песку, выровненному за ночь отливом, она вошла в розовую воду, вздрогнув от холода, погрузилась в ее лоно, присела, чтобы оказаться в воде по горло, задохнулась от удовольствия и стала смывать песок и грязь.

Когда она выходила на берег, краешек солнца показался над водной гладью. Освещение резко изменилось. Нежные краски рассвета уступили место яркому блеску Африки, к которому Вики стала уже привыкать. Она быстро оделась, завернула грязное белье в полотенце и уже на ходу, поднимаясь на дюну, принялась расчесывать мокрые волосы. Добравшись до гребня, она замерла, забыв вытащить расческу из спутанных волос. Вики опять задохнулась и стояла, не отрывая глаз от зрелища, открывшегося ей на западе.

Грегориус уже рассказывал им, что сочетание холодного воздуха и лучей восходящего солнца производит поистине театральный эффект, сокращая сотни километров плоской пустыни и приближая отвесные скалы горной гряды так, что кажется – стоит только протянуть руку, и коснешься их.

В первых лучах солнца горы были пурпурно-голубыми, но замершая в благоговейном восторге Вики заметила, что они, как огромный хамелеон, меняют цвет, постепенно становятся золотыми и в то же время быстро отодвигаются назад… Еще немного – и они превратились в бледное призрачное видение, растворившееся в первых струях знойного воздуха африканского дня, и Вики почувствовала жаркое дыхание поднимающегося ветра.

Очнувшись, она поспешила в лагерь. Джейк, разогревавший на сковородке фасоль с ветчиной, взглянул на нее и улыбнулся.

– Пять минут на завтрак, – сказал он и протянул ей жестяную миску. – Я думал, не двигаться ли нам ночью, чтобы избежать жары, но слишком велик риск разбить машины в темноте.

Вики взяла миску и принялась за еду с явным удовольствием. Она отвлеклась только для того, Чтобы взглянуть на Гарета Суэйлза, который подходил к костру, тщательно выбритый и безукоризненно одетый. На нем была идеально чистая рубашка с открытым воротом, широкие брюки-гольф из дорогого твида и грубые башмаки, начищенные до блеска. Джейк разразился восторженным хохотом, но он спокойно погладил свои золотистые усы и поднял бровь.

– Господи, ты что, собираешься пригласить кого-то поиграть в гольф?

– Ах, старина, – с укором произнес Гарет, снисходительно взглянув на выгоревшие молескиновые брюки Джейка, бросовые сапожки «чакка» [13]и клетчатую рубашку с разорванным рукавом. – Вот и видно, каково твое воспитание. Даже если мы оказались в Африке, совсем не обязательно ходить, как туземцы.

Тут он бросил взгляд на Грегориуса и улыбнулся ему своей ослепительной улыбкой:

– Я не имел в виду ничего дурного, Грег, должен сказать, что вы в этом наряде просто великолепны.

Грегориус, облаченный в шамма, на секунду оторвался от завтрака и улыбнулся Гарету в ответ.

– Запад есть Запад, Восток есть Восток, – произнес он.

– Старик Киплинг действительно знал свое дело, – согласился Гарет и стал накладывать себе еду.

Четыре автомобиля, нагруженные до отказа и следовавшие на расстоянии более ста восьмидесяти метров друг от друга, чтобы не мешала вырывавшаяся из-под колес пыль, выбрались из дюн на прибрежный простор, где всегда дул ветер, – впрочем, он ничуть не смягчал все нараставшего зноя.

Джейк вел колонну по компасу на юг, этот путь он выбрал бы и без совета Грегориуса. Приходилось огибать солончаки, через которые, как предупреждал Грегориус, ехать было опасно.

В течение первых двух часов пути по мягкой желтой земле особых препятствий им не встретилось, только узкие твердые покрышки слишком глубоко уходили в почву, что затрудняло движение и снижало скорость до шестнадцати километров в час, хотя старые моторы работали на полную мощь.