Весы смерти (Смерть и золото)

Потом перевел взгляд на Джейка, который, словно изваяние, застыл на башне «Свинки Присциллы». Спасаясь от солнца, голову и верхнюю часть тела он закутал в белое шамма, на коленях у него лежал бинокль. Каждые несколько минут он подносил его к глазам, внимательно осматривал горизонт, после чего снова застывал в полной неподвижности.

Солнце медленно опускалось к горизонту, слепящие лучи его понемногу слабели, приобретали желтовато-красный оттенок. Джейк снова поднес бинокль к глазам, осматривая горизонт, но на середине уже привычного обзора вдруг захотел приглядеться повнимательнее. Серо-коричневое пыльное облако, виденное прежде, снова дрогнуло там, где бесцветная земля сливалась с еще более бесцветным небом.

Он наблюдал за облаком минут пять, и ему показалось, что пыль медленно оседает, но извивающиеся кверху столбы раскаленного воздуха помешали как следует все разглядеть.

Джейк опустил бинокль; со лба, заливая глаза, полились теплые струи пота. Он тихо выругался, вытер лоб полой шамма и несколько раз сморгнул. Потом снова поднес бинокль к глазам, и вдруг волосы у него на голове зашевелились.

Марево раскаленного воздуха внезапно рассеялось, и пыльное облако, которое, как казалось еще несколько минут назад, было от них так же далеко, как берег океана, теперь приблизилось и выросло настолько, что совсем заполнило собой объективы бинокля. Сердце у Джейка екнуло: под облаком он ясно различил черных жуков – быстро движущиеся автомобили. Видимость снова изменилась, изменились и очертания приближавшейся колонны – сквозь пыльную завесу машины выползали как кошмарные чудовища, с каждой секундой становясь все ближе и ближе и более угрожающими.

Джейк позвал Гарета, и тот мгновенно оказался рядом.

– Ты что, спятил? – спросил тот задыхаясь. – Они же нас подомнут через минуту.

– Заводи! – рявкнул Джейк. – Заводи!

И нырнул на водительское место. Все бешено засуетились вокруг автомобилей. Моторы нехотя заводились, они чихали и фыркали – слишком перегрелось топливо.

Полдюжины вооруженных людей подсадили раса в башню броневика Гарета и установили позади пулеметы «викерс». Покончив с этим, они кинулись к своим лошадкам, но рас что-то громко кричал им, указывая на свой отверстый беззубый рот величиной с хорошую пещеру, в которой мог бы преспокойно перезимовать медведь.

После короткого замешательства старший телохранитель достал из седельной сумки кожаную шкатулку, вернулся к автомобилю, стал одним коленом на бортовой выступ и протянул ее расу. Рас, сразу успокоившись, вынул из шкатулки великолепные фарфоровые зубы, с ярко-красными деснами, большие, белые и острые, которые вполне подошли бы скакуну – победителю дерби.

Недолго повозившись, он вставил их в рот, щелкнул ими, как щелкает хвостом форель, взлетая из воды в воздух, а потом растянул губы в улыбке, достойной ухмылки черта.

Его сподвижники закурлыкали от восторга, а Грегориус гордо заметил:

– Эти зубы мой дедушка надевает, когда идет в бой или к даме.

Джейк на мгновение отвлекся от продвижения итальянской армии, чтобы обозреть шедевр протезиста.

– Они очень молодят его, старик выглядит никак не старше девяноста, – высказал свое мнение Джейк неосторожно маневрируя, повел автомобиль туда, где под прикрытием берега мог бы наблюдать за итальянцами. Рядом шел броневик Гарета – майор Суэйлз высунулся из люка и улыбнулся Джейку. Улыбка у него была озорная, и Джейк понял, что Гарет не без удовольствия предвкушает стычку.

Между тем в бинокле уже никакой необходимости не было. Итальянская колонна находилась на расстоянии чуть больше трех километров, она двигалась параллельно высохшему руслу мимо затаившейся в отрогах засады, в сторону открытой местности. Если бы итальянцы продолжали двигаться в том же направлении и с той же скоростью, через пятнадцать минут они бы обогнули эфиопов с фланга и, не встретив никакого сопротивления, вошли бы в ущелье. А Джейк уже прекрасно понимал, что никакой надежды перестроить свою так называемую кавалерию у них нет. Он инстинктивно угадывал, что они будут биться, как великаны, пока их несет приливная волна, используя все представившиеся им преимущества, но, если придется отступить, сразу же превратятся в беспорядочную толпу и разбегутся по своим горам, как рабочие по домам после смены. Они привыкли воевать в одиночку, не ввязываться в большие сражения, использовать любую возможность, всячески избегая регулярных военных действий.

– Давай, давай же! – пробормотал он сам себе, нетерпеливо пристукивая кулаком по колену.

Джейк уже начинал нервничать. Если они в ближайшие несколько минут не заманят итальянцев…

Но именно потому, что они привыкли сражаться в одиночку и каждый был сам себе генерал, именно потому, что искусство засады и обманного маневра было так же присуще эфиопам, как ощущение винтовки в руке, беспокоиться Джейку не стоило.