Весы смерти

— Давай, давай, ради Бога! — вопил Джейк.

— Йоохуу! — орал рас, рукой давая знак своим воинам.

Они во вторичном приглашении не нуждались. Беспорядочной толпой, пришпоривая своих лошадок, размахивая винтовками над головами, в развевавшихся, словно боевые стяги, шамма, они обогнули стоявшие броневики, одним махом взобрались на берег русла и бешено поскакали в сторону растянувшейся итальянской колонны.

— Бог ты мой, — простонал Гарет, — каждый дикарь сам себе генерал…

— Погляди! — крикнул ему Джейк, указывая назад, и все они замерли при виде необычайного зрелища.

Казалось, сама земля разверзлась и изрыгала бешено скакавших всадников волна за волной. Там, где еще секунду назад никого не было, где не раздавалось ни звука, теперь вдруг возникли сотни и сотни людей и лошадей, они мчались прямо на громоздкие итальянские грузовики.

Над равниной повисла пыль, она катилась клубами вперед, словно туман над зимним морем, она затмевала солнце, так что мечи и винтовки слабо отсвечивали в этой полутьме, а всадники и машины казались странными темными фигурами, как бы вышедшими из ада тенями.

— Что ж, делать нечего, — с горечью сказал Гарет, подал назад свой броневик, чтобы освободить путь Джейку, нажал на газ и с ходу рванул на высокий берег. Из-под колес летели земля и песок.

Джейк сделал широкий разворот, чтобы подняться на берег под меньшим углом, одолел его, и вот уже две машины оказались на равнине рядом.

Прямо перед ними оказались сбившиеся в кучу грузовики, ничем не защищенные, они представляли собой самую заманчивую цель, какая только попадалась Джейку и Гарету на их военных дорогах. Две стальные леди шли рядом друг с дружкой, и Джейку показалось, что в реве их моторов он слышит какую-то новую ноту — словно они почувствовали, что наконец снова вернулись к той работе, для которой и были предназначены от рождения. Джейк быстро взглянул на «Мисс Горбунью», которая шла с ним рядом. Ее угловатые очертания и гладкие поверхности брони, над которыми возвышалась башня, придавали ей вид некрасивой старой девы, но в том, как она устремлялась вперед, было определенное величие: яркие национальные цвета Эфиопии весело сияли, как кавалерийские штандарты, колеса широкими ободами отталкивались от земли, как копыта чистокровного скакуна. Рядом с ней так же бодро бежала «Присцилла», и Джейк вдруг ощутил прилив теплых чувств к своим двум старушкам.

— Вперед, девочки, вперед! — крикнул Джейк громко.

Из водительского люка выглянул Гарет и повернулся к Джейку. Только что прикуренная сигара дымилась в уголке его рта, казалось, она каким-то непостижимым образом, сама по себе, возникает в его насмешливо улыбающихся губах.

«Noli illegitimi саrborundum», — сквозь свист ветра и рев моторов Джейк едва расслышал боевой клич Гарета и тут же полностью переключился на управление мчавшейся машиной, на то, чтобы как можно скорее достигнуть разрыва в итальянской колонне.

Внезапно порядок движения колонны изменился. До итальянских вояк, увлеченных погоней, дошло наконец, что они поменялись с преследуемыми ролями.

Граф взял очередного всадника на прицел, оставалось только нажать спусковой крючок, поскольку «манлихер» — оружие скорострельное, а расстояние не превышало сотни метров.

Он ясно видел, что попал, всадник съехал с седла на шею лошади, но не свалился. Свою винтовку он выпустил из рук, и теперь она волочилась по земле, но сам всадник, из плеча которого по грязно-белому шамма текла красная струя, отчаянно вцепился в гриву лошади.

Граф снова выстрелил, целясь в загривок лошади, и увидел, что опять попал. Лошадь грохнулась, тяжело придавив раненого. Из его легких с коротким всхлипом вырывался воздух. Граф, до крайности возбужденный, рассмеялся.

— Сколько, Джино? Сколько теперь?

— Восемь, господин полковник.

— Считай, Джино, считай! — потребовал граф и снова вскинул винтовку, внимательно оглядывая через прицел равнину в поисках следующей мишени. Вдруг он замер, ствол винтовки уткнулся в носок начищенного до блеска ботинка. Словно повторяя движение винтовки, отвисла и его нижняя челюсть. Позабытое в пылу охоты угнетенное состояние духа вдруг вернулось к нему, да еще с такой силой, что задрожали ноги и в животе что-то неприятно сжалось.

— Святая Мария! — прошептал он.

Вся равнина, находившаяся в поле его зрения, шевелилась. До него не сразу дошло, что именно он видит, минуло несколько секунд, пока он понял — вместо полутора десятков всадников их теперь были тысячи вместо того чтобы удирать от него прочь, они неудержимо летят прямо на него. Он видел: вражеская конница, ряд за рядом выраставшая, казалось, из-под земли, сквозь светлую завесу пыли устремляется к нему.

Он видел, как кроваво-красные лучи заходящего солнца играют на обнаженных мечах, слышал стук копыт по сухой земле, напоминавший грохот гигантского водопада. И сквозь этот грохот до него пока еще слабо доносились леденящие кровь воинственные выкрики всадников.

— Джузеппе, — судорожно втянув воздух, проговорил он, — увези нас отсюда… И поскорее!