Ветчина бедняков

– Не по душе? – она вскинула брови, – что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что сказал. Ты ведь их не любила. Ты отшвырнула их от себя, как только объявилась Света, и наверняка рада была от них избавиться….

– Я не понимаю тебя, – наконец-то разговор стал происходить в том тоне, который она подсознательно ждала, – это тебе света сказала?

– А хотя бы и так! – он и вызовом встретил ее взгляд, – Света говорила мне, что ты не терпишь ни ее, ни детей, и разве она была не права? Знаешь, ты очень мило играешь свою роль. Расспрашиваешь меня с видом детектива, бегаешь по следу Светы, даже подружилась с милицией, и все такое… Но только этот номер у тебя не пройдет! Я думаю, что тебе напревать на смерть Светы и на детей. Ты преследуешь какие-то другие цели. И стреляли в тебя по другой причине. Нельзя ненавидеть человека всю жизнь, а потом вдруг полюбить!

– Я не ненавидела Свету всю жизнь. Ты ничего не знаешь, – в ее голосе прозвучал лед, – если ты так обо мне думаешь, зачем ты меня спас?

– Во – первых потому, что ты сестра Светы, и ты не вышвырнула детей на улицу. А во – вторых, я рассчитываю, что ты тоже будешь со мной откровенна и расскажешь об истинных причинах визита сюда. А в – третьих, ты поможешь мне узнать про исчезновение детей. А может, ты сама его и устроила?

– Ты ненормальный! Психопат! Сам не понимаешь, что несешь!

– Разве? А по – моему, я попал не в бровь, а в глаз!

– никуда ты не попал, идиот! Какое тебе дело до моих отношений с сестрой?

– Большое! Ты не любила ее, и я должен поверить, что ты вдруг полюбила детей?

– Да, полюбила, – она с трудом встала из-за стола и подошла к окну – ей показалось, что на темном стекле вырисовываются тонкие черты Стасиков, – тебе нет никакого дела до того, кого и почему я люблю. Я не просила меня спасать. И нечего лезть в мою душу. Мне плевать, что ты обо мне думаешь, и вообще на тебя плевать. Ты всего лишь еще одно ничтожество, которое залезло к моей сестре под юбку. Стасики мои племянники, света доверила их мне. И когда я их найду, они уедут со мной, хочешь ты этого или не хочешь. А я найду их во что бы то ни стало! И я не уверенна, что ты тот человек, которому я могу доверять! Откуда я знаю, что исчезновение Стасиков – не твоих рук дело? Откуда я знаю, что ты рассказываешь мне правду?

– Я – единственный человек, которому не наплевать на их судьбы! И я всегда был с ними рядом. Они никому не были нужны. Никому! Даже тебе. Что ты сделала для них? Разве за месяц не увидела, как они несчастны? Ты бездушная, мелочная эгоистка, которой на всех наплевать! И ты думаешь, я поверю в благие порывы? Ты всю жизнь жила в достатке, и если со Стасиками что-то случилось, их кровь и на твоих руках тоже!

– Заткнись! – в ярости она обернулась к нему, – ты не имеешь право говорить со мной так! Ты ничего не знаешь! Света разбила мою жизнь, и у меня есть повод ее ненавидеть!

– Разбила твою жизнь? Что такого она могла сделать? Ведь у тебя никто не пропал!

– Как знать… – она горько улыбнулась, – в свое время мне было похуже Светы… я…

И не смогла говорить. Желтый плафон лампы вдруг отчетливо закачался перед глазами. Плафон из ее кошмара, кошмара сумеречных теней из ее прошлого. Пусть он говорит что угодно, но только не этот кошмар…. Не кошмар смутных, тревожных теней и того чудовищного отчаяния… Закрыв лицо руками, она пошатнулась. Он быстро подскочил к ней, помог сесть. Она почти пришла в себя от твердого края стеклянной чашки, о который громко стучали ее зубы… Чашку с водой поднес к ее лицу он…

– Прости меня. Прости. Я не должен был говорить так с тобой. Я действительно не знаю. Прости. Пожалуйста. Просто мне вспомнились лица Стасиков, и я вспыхнул… Давай больше не будем возвращаться к этому разговору.

– Нет, – она решительно отстранила чашку рукой, – если ты хотел услышать – услышишь. Ты ведь рассказал мне историю своей жизни. А я расскажу тебе свою. Я расскажу сейчас, и мы больше никогда не вернемся к этому разговору. Я не хочу, чтобы ты считал меня такой бессердечной сволочью…

– Я не считал….