Ветер Дивнозёрья

Тайка протянула руку, и Фекла, краснея, пожала ей пальцы своей тонкой лапкой.

— Потому что стесняюсь я… Да и чё лишний раз на глаза лезть, когда все в порядке? Но тут уж хошь не хошь, а пришлось показаться. Родич, понимаешь, к ним приехал. Седьмая вода на киселе, но Аленка его дядей зовет. Я сперва не поняла, что он колдун, а потом ка-ак поняла!

— Я сам видел, как он Аленку ругал, — поддакнул Фантик. — Вон Анфиска тоже не даст соврать.

— Истинная правда, печным застенком клянусь!

Его рыжая сестрица стукнула чашкой о стол так, что даже Сенька проснулся. Охнул:

— Что? Где?! А скоро ль ужин? — и захрапел снова.

— Кстати, об ужине… — Пушок поиграл бровями. — Мы, между прочим, с дороги.

— С царского пира, — поправила его Тайка, но коловерша фыркнул:

— Да когда тот пир был?! Уже, считай, в прошлой жизни.

— Намек понял.

Никифор полез в печь за пирогами, а Фекла продолжила рассказывать:

— Знаете, я сперва даже обрадовалась, что колдун приехал. Думаю, Аленка-то малая совсем. Случись что — еще вопрос, справится ли без Таюшки? А тут все-таки взрослый человек.

— Да справлялась она, — отмахнулась Анфиса. — У бабы Лизы когда тоскуша завелась, кто ее извел? Твоя Аленка.

— Это на той неделе было, — пояснил для Тайки Фантик. — А на этой другая напасть приключилась: дед Федор захворал. Я сперва думал — грудная жаба, потом гляжу: ан нет! Обессильница. И что ты думаешь? Аленка опять справилась — дед мой жив-здоров, орел…

— Я думаю, эту обессильницу колдун нарочно наслал, — прошептала Фекла, закрыв лицо руками. — Хотел Аленку проучить.

— Так вы же говорите, справилась она, — пожала плечами Тайка.

— Не совсем. Дедушку выручила, а сама свалилась. Лежит в кровати, мается, школу опять пропускает. — Домовиха вздохнула. — А дядька-колдун ее еще и отчитал. Мол, чего полезла? Понимаешь? Я считаю, это улика!

— Ули-ик-а! — сквозь сон икнул Сенька, и только Анфиса скептически поджала губы:

— А может, и нет. Ведьмушка, рассуди ты.

Тайка в задумчивости почесала в затылке и принялась размышлять вслух:

— Ну, вообще-то обессильница может и сама по себе завестись. Особенно в холода, когда солнышка мало и люди из дома не выходят. Начинают все больше лежать, а потом, глядишь — и встать не получается. Но наслать ее тоже можно. Это же разновидность кикиморы — а что стоит злому колдуну с кикиморой сговориться?

— Вот и я о том! — закивала Фекла.

— Погоди, у нас нет никаких доказательств.

— А вот и есть! Если бы это был добрый колдун, он бы Аленку вмиг вылечил! — Домовиха набычилась: даже ее торчащие косички стали похожи на рожки. — А еще там обереги новые. И меня от них тошнит, между прочим.

Ну что тут будешь делать?

— Ладно, мы с Пушком выведем этого колдуна на чистую воду.

— Еще как выведем! — Коловерша захлопал крыльями: видать, понравилось ему быть героем. — Но только после ужина.

* * *

На разведку они отправились на ночь глядя. Тайка сперва покидала камешки в Аленкино окно, но подруга спала крепко. Зато в соседней комнате горел свет: наверное, там тетя Маша смотрела телевизор.

Пушок взлетел на подоконник и, прислонившись лбом к стеклу, принялся комментировать:

— Так, колдуна не видать. Теть-Маша спит с вязанием в руках, телек играет. Ой, ну и ересь они смотрят, Тай. Нет бы какое нормальное кино! Неудивительно, что она заснула. Ой! А вот и наш подозреваемый.

— Что он там?

Тайка поднялась на цыпочки, но ей все равно не хватало роста, чтобы заглянуть в окно. Зато вспомнилось, как они тут с Яромиром гусынь подкарауливали. Вот, казалось, совсем недавно расстались, а она уже скучает по дивьему воину. Эх, тяжко будет в разлуке жить. Но пенять не на кого: сама так решила.

Из-за этих мыслей она прослушала, что говорил Пушок, и включилась только на середине фразы:

— …кефиру ей принес. Тай, а вдруг это заколдованный кефир? Может, ядовитый какой-нибудь?

На Тайкин вкус любой кефир был ядовитым, но тетя Маша с ней бы не согласилась.

— Тай, там еще и печенье. Ух, какое неслыханное коварство!

— А что коварного в печенье?

Коловерша от возмущения захлопал крыльями:

— А то, что травить печеньем — подло! Низко! Я бы за это сразу в кутузку сажал, без суда и следствия.

— Нет, с чего ты решил, что оно вообще отравленное? — Она помассировала лоб.

— Потому что на месте злого колдуна я бы поступил именно так. Это ведь особенно коварно. Ой, Тай, он сюда идет. Кажется, он меня видит! А-а-а! Спасайся кто может!!!

В общем, улепетывали они — аж пятки сверкали. Пушок потом клялся и божился, что не забыл про невидимость, а колдун этот все равно как-то умудрился заметить слежку.

А на все Тайкины сомнения отвечал:

— Видела бы ты его, Тая! Знаешь, он какой! У-у-у! Высокий, смотрит сурово так, и пряди седые в волосах. У меня из-за него моральная травма, Тай. Я теперь печенье есть не смогу!

Впрочем, через пару часов коловерша позабыл о своем зароке и за разговором умял пачку овсяного, запивая его молоком. А Тайка придумала новый план.

* * *

Наутро после завтрака она накинула куртку, натянула на уши шапочку и заявила:

— Пойду я Аленку проведаю, вареньица малинового отнесу.

— Вот так прямо и пойдешь в лапы колдуну?! — ахнул Пушок.